«Парфеновская лавка»
Мученик Павел Никитич Парфенов занимался торговлей и был церковным старостой в Касимовском уезде Рязанской губернии. До революции большинство жителей деревни Лощинино работали на фабрике Зайцева (на ней и по сей день вяжут сети) и, получая нищенскую зарплату, часто брали товары в долг у Парфенова. И вот идет, бывало, должник в лавку, чтобы расплатиться, Парфенов подсчитывает его долги и видит, что бедняге придется отдать почти всю получку. «Э-э, брат! На что же ты жить-то будешь?» — говорит он, зачеркивает долговые записи и еще дает рабочему пригоршню конфет: «На, неси гостинец ребятам!»
Осенью 1918 г. в Касимове вспыхнуло восстание против советской власти. Часть недовольных прошла в город через Лощинино. И хотя здешние крестьяне в восстании не участвовали, к ним вскоре прибыл отряд карателей-латышей. Людей выстроили в шеренгу, намереваясь расстрелять каждого десятого. Председатель местного Совета сумел доказать, что лощининцы не бунтовали. Тогда латыши взялись за Парфенова. Напрасно заступалась за него вся деревня – конные латыши некоторое время гоняли «лавочника» нагайками по деревне, а потом застрелили. Недавно в его доме в деревне Лощинино Касимовского района Рязанской области открылась церковь – теперь в парфеновской лавке, свидетельнице его добрых дел, совершаются богослужения.
Читая жития новомучеников, видишь, что, наверное, каждый второй невинно убиенный христианский исповедник пострадал от рук латышских стрелков. Что же это были за подразделения? В годы революции существовала в России такая поговорка: «Советская власть держится на еврейских мозгах, латышских штыках и русских дураках!». Была тогда у простого народа в ходу и иная фраза: «Не ищи палача, а ищи латыша». В дни октябрьского переворота латышские полки не допустили отправки контрреволюционных войск с Северного фронта в Петроград. В 1919 году лидер большевиков Латвии Стучка писал: «Латышские полки первыми и почти поголовно перешли в Красную социалистическую армию, самоотверженно и храбро исполняя свой революционный долг пролетарской армии как на внутреннем, так и на внешних фронтах РСФСР». Чекистское начальство в значительной мере состояло тоже из латышей. И первым среди них вспоминается Петерс — заместитель председателя ЧК. Вот лишь несколько цитат из его публичных выступлений, относящихся к 1918-1919 годам: «Я заявляю, что всякая попытка русской буржуазии еще раз поднять голову встретит такой отпор и такую расправу, перед которой побледнеет все, что понимается под красным террором...» и далее: «...произведена противозаразная прививка – то есть красный террор... прививка эта сделана всей России...» – это Петерс писал о расстрелах сотен заложников после покушения на Ленина и убийства Урицкого в 1918 году.
Потом «железную гвардию Октября» отправляли наводить порядок в Муроме, Рыбинске, Калуге, Саратове, Нижнем Новгороде... Они занимались так называемой «профилактикой». В 1919 году по железнодорожной ветке между Череповцом и Вологдой ежедневно курсировал карательный поезд с отрядом латышей и матросов. Очевидцы вспоминали: «Поезд останавливался на какой-нибудь станции, и отряд по своему усмотрению или доносу начинал производить обыски, реквизиции, аресты и расстрелы...» На официальном языке это называлось «выездной сессией Особого отдела ВЧК».
Наша задача – извлекать уроки из истории. А мы медлим с этим. И стыдно нам в наших городах: Санкт-Петербурге, Орле, Казани иметь улицы в честь латышских стрелков, в честь убийц и мучителей многих наших исповедников.
