Сокровище, хранящееся в бренных сосудах
ЧТО ТАКОЕ СМИРЕНИЕ?
Брат: Я понял совершенно, преподобный отче, насколько вреден грех гордыни. Потому прошу вас, скажите мне, как мы можем избежать великой опасности греха гордыни?
Старец: Брат Иоанн, самая великая добродетель, спасающая нас от греха гордыни,— это смирение!
Брат: Но что такое смирение, преподобный отец настоятель?
Старец: На этот раз, брат Иоанн, ты задал мне очень трудный вопрос.
Брат: Но почему так труден этот вопрос, преподобный отче?
Старец: Вот почему, брат Иоанн, потому что эту высшую добродетель не может ясно выразить никто, кроме такого блаженного человека, который много преуспел, шествуя по пути своему вслед за Господом, и на деле дошел до вершины всех добродетелей. Ибо это высочайшее благо, то есть смирение,— таинственная сила, которую Бог подает человеку в увенчание всех добродетелей, то есть подает только совершенным! Но мне, грешному и слабому, еще и не приступившему ни к одной добродетели до сих пор, как мне говорить об этом и как показать, что такое смирение, которого Бог удостаивает только совершенных?
Брат: Преподобный отче, если вы говорите, что из опыта не можете сказать мне, что такое смирение, то прошу вас, скажите мне хотя бы то, что вы знаете о нем из поучений святых отцов и из Божественных Писаний.
Старец: Если братство твое ставишь вопрос так, то есть чтобы я сказал, что мне известно о смирении из святых отцов, то тем самым ты внушаешь мне, грешному, некое дерзновение — сказать хоть немного о дивной и высшей добродетели смирения. Послушай же, брат Иоанн, несколько свидетельств святых отцов о блаженном смирении.
Святой Исаак Сирин называет смиренномудрие ризой Божества, ибо Слово, воплотившись, облеклось в него. То же говорит о смирении и божественный отец Ефрем Сирин: «Смиренномудрие есть одеяние Бога».
Святой Иоанн Лествичник называет смирение сокровищем, хранящимся в бренных сосудах, и говорит, что никакое слово не может вполне изъяснить свойств этого духовного сокровища. Этот же святой и божественный отец говорит, что смиренномудрие есть безымянная благодать души и только познавшие ее на собственном опыте, то есть в жительстве, только те знают ее имя; что оно есть духовное учение Господа, которое достойные принимают в клеть своей души посредством ума, но словами изъяснить его невозможно. Посему подумай, брат Иоанн, если столь великий и божественный отец, как святой Иоанн Лествичник, говорит, что смирение не может быть изъяснено словами, то как смог бы я, грешный и неразумный, сказать братству твоему, что такое смирение?
И все же из свидетельств этих божественных отцов мы можем представить себе в некоторой степени, сколь велика и бесценна эта превысшая и всечестная добродетель смиренномудрия. И надо довольствоваться тем понятием о неизреченной благости смирения, какое Благий Бог открыл нам через Своих святых, и не станем допытываться того, что выше нас, чтобы не выбрать для себя вред вместо пользы, по слову божественного Григория Богослова, который говорит, что «необузданное воззрение на горнее может и в пропасть ввергнуть нас».
Брат: Преподобный отче, мне, человеку простому и короткому умом, кажется, что эти святые отцы говорят слишком возвышенно и слишком утонченно о смирении. Потому, преподобный отче, прошу вас, если можно, дайте о смирении несколько поучений более простых и более близких к моему разумению.
Старец: Брат Иоанн, если свидетельства о смирении этих трех святых отцов показались тебе слишком сложными и слишком утонченными и если тебе хочется более легких и понятных поучений о смирении, тогда почитай «Патерик», особенно главы 4 и 10, где найдешь среди прочего и это.
Некий брат спросил старца, говоря:
— Отче, что такое смирение?
И ответил старец, говоря:
— Смирение — это значит считать себя самым недостойным и самым грешным из всех и покоряться всем.
И спросил брат:
— Что значит покоряться всем?
Отвечал старец:
— Не стараться видеть чужие грехи, но видеть свои грехи и пороки и непрестанно молиться Богу о прощении.
Вот, брат Иоанн, поучение о смирении достаточно простое и легкое. Только да поможет нам Бог не забывать его и поступать так, как учит нас этот блаженный старец, то есть иметь перед глазами ума нашего всегда тяжесть грехов наших, оплакивать их и никого не осуждать.
