О твердом стоянии против врагов Православия

О твердом стоянии против врагов Православия

   Брестская уния XVII–XIX веков – время, когда Рим пытался подчинить себе Православную Русь. Но, как известно, старания латинян остались тщетны – на Малой и Белой Руси и по сей день сияет спасительный свет Православной веры. Причина тому – твердое стояние в Истине русских архипастырей, священнослужителей и мирян.

   Среди исповедников той эпохи особое место занимает святитель Георгий (Конисский), архиепископ Могилевский. К сожалению, подвиг этого Святого практически неизвестен нашим современникам – стараниями экуменически настроенных «пастырей» они все чаще воспринимают диалог с католической конфессией как нечто само собой разумеющееся, нисколько не противное учению Матери-Церкви. Но «свет во тьме светит, и тьма не объяла его» (Ин. 1, 5). «Для того ли приносится свеча, чтобы поставить ее под сосуд или под кровать? не для того ли, чтобы поставить ее на подсвечнике?» (Мк. 4, 21). Сегодня о борьбе святителя Георгия с врагами Православия необходимо знать каждому – дабы не заразиться вездесущей теплохладностью в вере и равнодушием при виде того, как предаются те истины, за которые наши доблестные предки отдавали свои жизни.

   Святитель Георгий, архиепископ Могилевский, Мстиславский и Оршанский (в миру – Григорий Конисский), родился 20 ноября 1717 года в городе Нежин Черниговской губернии. Образование он получил в Киевской академии, по окончании которой остался там же преподавателем, а со временем – стал ректором.

   История Западного края Русской земли с конца XVI до половины XIX столетия исполнена великой скорби. Этот край почти не испытал тягот татаро-монгольского ига, но попал под иго польских завоевателей. Страдания, выпавшие на его долю, во много раз превзошли страдания великороссов от монголо-татар. Татары порабощали государственное тело Великой Руси, но не вмешивались в вопросы Церкви, не меняли русский язык и самоуправление. Поляки оказались хуже басурман: они посягнули на самое дорогое для русских – Православную веру и русскую народность. Посягательства эти начались в 1569 году, с первых дней соединения Литвы с Польшей (в то время Малороссия входила в состав великого княжества Литовского).

   Казаки Малороссии сразу уразумели суть иезуитских происков и, почти поголовно вооружившись, поднялись на защиту веры своих отцов, положив конец всем козням врагов Православия. Белорусы же – народ миролюбивый – не могли оказать должного сопротивления полякам и иезуитам. Католическое и униатское духовенство прибегало к самым жестоким мерам, чтобы подчинить русское население Литвы и Белоруссии римской курии. Каких только бедствий и мучений ни пришлось испытывать тогда православным!

   «Трудно изобразить все жестокости, какие поляки дозволяли себе делать против Православия, – пишет архиепископ Филарет Черниговский, – не оставалось позорного имени, которым не клеймили бы публично православных. Теперь веру их называли не только „холопской" верой, но верой „арианской", „собачьей"».

   Украина и Белоруссия именовались «странами неверных», туда отправлялись для проповеди толпы латинских лжемиссионеров, которые прельщениями, угрозами, а часто и унижениями воздействовали на верующих. Местные власти всячески содействовали им и принуждали народ обращаться в унию или принимать католичество. Православных священников били плетьми, сажали в тюрьмы, морили голодом, натравливали на них собак, рубили им пальцы, ломали руки и ноги, а кто и после этого не хотел принимать унии, – тех выгоняли из домов, и никто не смел приютить изгнанников и их семейства. На монастыри днем нападали, грабили и жгли их, монахов терзали, часто убивали. Жители в ужасе бежали на могилы своих отцов и дедов и со слезами взывали к ним: «Блаженны вы, умершие в Православии!»

   В житии современника святителя Георгия (Конисского) – преп. Паисия Величковского, родиной которого была Малороссия, – описывается следующее происшествие. Странствуя по Малороссии, Петр (так звали в миру преп. Паисия) и его спутники, остановившись на ночлег у одного диакона, стали расспрашивать, каким путем им следует идти в Молдавию. Услышав этот вопрос, диакон сказал: «Не советую вам, святые отцы, идти туда. Теперь по всем дорогам ездят у нас солдаты для поимки разбойников и, если вы попадете им в руки, они могут вас жестоко обидеть из ненависти к нашей Православной вере. В нашем селе недавно был такой случай. Бывший передо мною дьячок, опасаясь доноса со стороны гонителя Православия, читая за Литургией Символ веры, произносил в восьмом члене так: „И в Духа Святаго, Господа животворящаго, иже от Отца истинна исходящаго", – и этим произношением некоторое время вводил униатов в заблуждение. Однако со временем на него все-таки донесли помещику, что он читает Символ веры не по их обычаю. Узнав об этом, помещик пришел в ярость и, взяв с собою солдат, вошел в церковь незадолго до чтения Символа веры. Когда же тот блаженный дьячок вышел на середину храма и стал читать Символ, помещик подошел к нему вплотную и со вниманием стал вслушиваться в каждое его слово. Дьячок понял, с какой целью помещик подошел к нему, и начал читать особенно громко, медленно и торжественно, и когда дошел до слов: „И в Духа Святаго", то, сам исполнившись благодати Святаго Духа, еще громче и отчетливее возгласил: „И в Духа Святаго, Господа животворящего, иже от Отца исходящаго", откинув то слово „истинна", которое он раньше по малодушию прибавлял. Помещик вскрикнул, как дикий зверь, и тут же, в церкви, кинулся на дьячка – схватил его за волосы, бросил на землю и стал топтать ногами, а затем приказал вытащить его из церкви и безпощадно бить палками. В это время кто-то успел сбегать к матери дьячка и сообщить ей о случившемся. Прибежав к сыну и обливаясь слезами, она уговаривала его не падать духом, но отдать самую жизнь свою за Православную веру: „Не бойся этого маловременного мучения, но претерпи за нее и саму смерть, да сподобишься получить от Христа мученический венец в Царстве Небесном".

   В ответ на слова матери страдалец проговорил: „Не сомневайся во мне, дорогая мать, я не только эти раны, но и в тысячу раз лютейшие готов претерпеть за веру, в которой одной только заключается несомненная надежда спасения". Слушая речь сына, женщина радовалась духом и благодарила Бога за то, что сподобилась быть матерью мученика за веру. Мучитель же, видя и слыша все происходившее, рассвирепел окончательно и приказал солдатам еще безпощаднее бить дьячка. Под этими ударами страдалец Христов предал свою душу в руки Божии».

   Очевидно, случай этот – типичный на Малой и Белой Руси того времени. Однако не у всех верующих хватало мужества – многие отрекались и отпадали от Православия.

   К тому моменту, когда святой Георгий (Конисский) начал свое святительское служение, в Белорусской епархии оставалось не более 130 православных приходов – остальные находились под властью католиков и униатов, будучи оскверненными.

   Вот как описывает положение дел сам Святитель в письме к архимандриту Дионисию: «Я, к Могилеву подъехавши, прежде всего потому кафедру познал, что кафедральный собор по безобразию его между костелами римскими и школами жидовскими, добре опрятанными и снабденными, бардзо отсвечует в всех иноверных не только очи, но и смех на себя оборочует». Но несмотря на такое запущенное состояние епархии, доблестный пастырь не пал духом – он неустрашимо выступил на защиту своего словесного стада. Святитель Георгий прежде всего обратил внимание на подведомственное ему духовенство – в 1754 году открыл училище для детей духовного звания и испросил у русского правительства пособие на его содержание, а также на благоукрашение Спасской кафедральной церкви. При помощи русского посла в Варшаве ему удалось отстоять некоторые кафедральные имения, захваченные поляками. При архиерейском доме была организована типография, в которой начали издаваться необходимые православным книги просветительского и апологетического характера. Разумеется, такая активная деятельность Святителя в защиту правой веры вызывала ярость у латинских фанатиков. За свою ревность о благе Церкви святитель Георгий часто подвергался оскорблениям, а нередко был в опасности лишиться жизни от рук униатов и католиков.

   Так, обозревая в 1759 году свою епархию, Святитель решил посетить г. Оршу. Увидев въезжающего в город Владыку, «миссионер»-доминиканец Овлачинский с доминиканскими служителями и множеством шляхты начали кричать, ругаться и поносить его всевозможными бранными словами. А когда городские цехи вышли с хоругвями для встречи своего архипастыря, то их палками, камнями и грязью разогнали в разные стороны. Желая предостеречь православных от «онех волков», Преосвященный Владыка в Кутеинском монастыре сказал поучение, в котором объяснил, что «таковые миссионеры не суть посланы от Христа». Во время проповеди в храм, не снимая шапок, ворвалась предводимая Овлачинским шайка, которая накануне поносила Святителя, и католики стали саблями и палками выгонять народ на улицу с воплями: «Попе, хлопе, схизматыку!» Владыка спасся от побоев, успев незаметным образом уйти боковыми дверями в соседний монастырь и там скрыться. Узнав, где находится Святитель, латинские «миссионеры» начали штурмовать обитель – бить в стены камнями, бревнами и ломами, желая добраться до православного епископа и убить его. Преосвященный был вынужден тайно выехать из города в прикрытой навозом телеге.

   Другое нападение на Святителя произошло в Могилеве. В 1760 году студенты иезуитской коллегии по научению ксендза Зеновича напали на архиерейский дом, и, наверное, убили бы Святого, если бы он не скрылся в потаенном подвале. Затем иезуиты направились в православную семинарию, выбили в здании окна, переломали мебель и произвели экзекуцию над воспитанниками семинарии. Подобные варварские нападки латинян случались неоднократно. О некоторых из них Преосвященный доносил в Синод, но о большинстве умалчивал.

   В 1762 году на Российский Престол взошла Екатерина II, заявившая, что выступит на защиту Православия и русской народности. Ободренный словами манифеста, белорусский епископ явился искать защиты пред троном императрицы. В 1762 году в Москве, после коронации, он сказал государыне приветственную речь, в которой ознакомил ее с истинным положением Православия на Белой Руси. Эта речь тронула сердце царицы, и она решила принять живое участие в судьбе Белорусской Церкви.

   В 1765 году польский Престол занял избранный Екатериной Станислав Понятовский. Через своего посланника императрица просила его быть справедливым по отношению к белорусам. Святитель Георгий сам отправился в Варшаву и произнес пред королем замечательную речь, где кратко, но впечатляюще описал страдания православных. «Мы, христиане, – говорил он, – угнетены… У нас запирают храмы, где проповедуется Христос, а открыты синагоги иудеев, где Христос постоянно осмеивается. За то, что мнений человеческих не принимаем за Закон Божий и земли не смеем смешивать с небом, называют нас схизматиками, еретиками, отступниками. За то, что страшимся оскорблять свою совесть, нас принуждают к темнице, к побоям, на меч и огонь». Эта речь впоследствии была переведена на многие европейские языки и так поразила короля, что он спросил Преосвященного: «Много ли таких умных людей в России, как Вы?» – и получил смиренный ответ: «Я – самый последний».

   Белорусский епископ привез польскому королю и рекомендательную грамоту Екатерины II, в которой она просила Понятовского возобновить «древние привилегии как в пользу Белорусской епископии, так и в пользу всех исповедующих греческий закон духовного и мирского чина людей». Святитель Георгий подал польскому правительству представление, где напомнил, что по договору 1686 года в Польше должно быть четыре православных епархии, а в настоящее время осталась только одна, и та страшно бедствует, и что православные добиваются тех прав, какими некогда пользовались. Но и на сей раз поляки всячески старались замять дело. Поэтому вскоре русские войска заняли Польшу, чтобы силой требовать восстановления попранных прав православных.

   Владыка Георгий с новыми силами принялся за хлопоты. В течение нескольких месяцев он бывал то в Слуцке и Брест-Литовске, то снова в Варшаве. Но не только восстановить права верующих старался епископ: он желал прийти на помощь и тем, которые силой были отторгнуты от Православия в унию.

   В 1767 году состоялся новый сейм, на котором было постановлено допустить православных ко всем должностям, позволить им строить церкви, церковные дома, школы, больницы, возвратить им отнятые церкви, монастыри и церковные имения. Православные освобождались от зависимости польских ксендзов, им позволялось напутствовать больных, совершать крестные ходы; для разбора столкновений между православными и католиками учреждался смешанный суд, в котором участвовал и белорусский епископ.

   Но тем же договором католическая вера объявлялась господствующей, и переход из нее в другие вероисповедания подлежал строгому наказанию. Этот пункт договора опечалил Святого. Он предвидел, что фанатичные поляки станут преследовать униатов, если те захотят возвратиться в Православие. Поэтому Святитель разослал по Западной России приглашения, дабы желающие оставить унию спешили принять Православную веру до утверждения договора сейма. Призыв архипастыря нашел радостный отклик даже в таких местах, где Православие, казалось, было подавлено совершенно, где целые поколения выросли в забвении веры дедов и отцов. За неделю до утверждения договора святитель Георгий извещал русского посла Репнина, что многие приходы со священниками и многочисленные селения оставили унию и возвратились в истинную Церковь. Наконец договор о правах православных утвердили, но то, что было сделано на бумаге, не сразу претворилось в жизнь. Десятки лет поляки продолжали теснить православных – они и не думали выполнять постановлений сейма.

   Снова начались тяжкие гонения. Особенно ярым преследованиям подвергались возвратившиеся в Православие из унии и католичества. Нужно было употребить самые энергичные меры, чтобы укротить угнетателей. Осенью 1773 года Екатерина II подписала указ о первом разделе Польши, по которому восточная Белоруссия вошла в состав Российской Империи. Теперь белорусская паства могла вздохнуть свободно. Велика была радость православных, ставших подданными России.

   После 17-летней борьбы с «волками»-латинянами для преосвященного Георгия, по его выражению, наступило время «отдохновения как пастыря с овцами». Однако не отдохновение, а новые труды и заботы ожидали его. Живя теперь уже, за редкими исключениями, среди своей паствы, святой Георгий мог вглядеться в ее духовные нужды и употребить все средства к врачеванию наболевших ран. Тяжкое иго католицизма, более двух столетий тяготевшее над землей Белой Руси, успело пустить на ней свои глубокие корни. Святитель прекрасно сознавал это и с удвоенной энергией продолжал свое служение. Таким образом, в непрестанных трудах прошли еще 22 года, и в 1795 году 13 февраля Могилевский архиепископ почил о Господе. Спустя почти 200 лет, в 1993 году, святитель Георгий (Конисский) был прославлен как местночтимый святой Белорусского экзархата.

Написать комментарий