Какой конец непокоряющимся Евангелию?
Евангельское свойство, действительно служащее обращению сердца человеческого, есть дух снисхождения и кротости. Если правда, а в этом действительно можно не сомневаться, что человек больше отзывается на ласку, чем на страх, на кротость, чем на строгость, на снисхождение, чем на насильственное требование, то нигде мы не найдем, чтобы это с большей святостью было хранимо, как в учении Евангелия. Мы в нем слышим, что призываются все труждающиеся и обремененные в совести, чтобы они могли быть успокоены. Мы в нем слышим, что Бог, промышляя о птице, цветке, траве, Свое попечение о человеке простирает так далеко, что и все волосы на голове его сочтены. Мы в нем слышим, что Отец Небесный любит нас, что Он приходит в непорочное сердце и в нем творит Себе обитель. Мы слышим, что грешники самым добрым образом призываются к покаянию. Мы видим, что не отвергнуто покаяние мытаря, не презираемы слезы блудницы, принято обращение Закхея. Мы видим, что удержано желание низвести огонь с неба на грешный город, милостиво выслушан сердечный вопль разбойника. Мы видим Самого Основателя нашей веры, молящегося на кресте за распявших Его.
Чье сердце столь ожесточенно, что такими примерами не будет тронуто, если оно имеет хотя бы малое чувство своей вины перед Богом?
Из этого нельзя заключить, что снисхождение простирается даже до послабления. Нет, оно относится только к человеку кающемуся и ищущему исправления. А ожесточенный в злости своей этим снисхождением благодати пользоваться не имеет права, ибо он его и почувствовать не может.
С этим соединяется и другое свойство Евангелия – быть утешением в случае смущения совести, искушений, страдании и в смертный час. Совести, смущаемой страхом суда Божиего, Евангелие благовествует мир, купленный кровью Сына Божиего и приобретенный снисхождением на землю Живущего на Небесах. Во время искушений напоминает, что как искушается серебро в огне, так сердца праведных у Бога; и нет сына, которого не наказывает отец. При сильном же их нападении велит апостольской трубе звучать в наших ушах: «Вас постигло искушение не иное, как человеческое; и верен Бог, Который не попустит вам быть искушаемыми сверх сил» (1Кор. 10, 13). В случае неповинных страданий утешает нас великим примером Пострадавшего за нас и говорящего нам с креста: «Если мир вас ненавидит, знайте, что Меня прежде вас возненавидел» (Ин. 15, 18). Во время же смертного часа, утешает тем, что смерть есть переход и обретение лучшей жизни; что она есть достижение черты, за которой увенчиваются славно подвизавшиеся; что она есть столь блаженная частица времени, в которую очи наши перестают видеть суету мирских изменений и соблазнов. ...Евангелие несомненно утверждает нас в надежде будущих благ; и это обещание тем действеннее в нашем сердце, что оно и с разумом согласно, и отвечает бессмертию души.
Кроме того, ...Евангелие содержит в себе силу, побуждающую к добродетели. Оно стремится расположить человека к добру и все его склонности принести в жертву святости. Конец завещания есть, по словам апостола, любовь от чистого сердца, благая совесть и нелицемерная вера. И для этого Евангелие убеждает всякого, что без добрых дел невозможно удостоиться блаженства и видения Бога, что любовь как первое средство к благодати, так и цель веры, что добро мы должны не меньше любить и исполнять, даже если бы за него были гонимы. Откуда еще мы можем научиться истинному пониманию самих себя? Из той же священной книги, которую начертал Бог перстом Своим.
Она открывает наш подлинный образ и подобие. Она не запрещает нам стараться о просвещении мыслей и непорочности нравов. Она не запрещает искать справедливых приобретений, но предписывает пределы, чтобы заботы наши не были бесконечны. Она не воспрещает стремиться к чести, но определяет, как ее искать, и на что употреблять. Она не воспрещает нам покой, но тот, который человек имеет по трудам своим, состоящий во удовлетворении тем, что он ни себе, ни другим не бесполезен.
Когда же так велика Евангельская сила, почему многие не только не приемлют это учение, но и противятся ему и гонят? На это справедливо ответим, что это происходит от невнимания, от предубеждения, от упрямства, подкрепляемого самолюбием, от развращенной жизни и от суетного мудрствования.
Платон, митрополит Московский.
