О жажде доброделания
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
Когда мы с вами, возлюбленные братья и сестры, посмотрим на духовные подвиги преподобных и богоносных отцов, то увидим, что в основе их лежит главным образом жажда, которую нельзя описать словами, но можно познать только сердцем. Это какая-то особая, неземная потребность делать, до безконечности делать то, что является основной духовной жизни, что ведет к Богоугождению, к жизни во Христе. Это — жажда доброделания. Она глубоко проникала в сердца подвижников и заставляла их непрестанно творить добро Христа ради. Обратимся же к житиям истинных рабов Божиих, которые явили миру эту необычайную жажду.
Вот пред нами великий подвижник Антоний. Еще когда он был в миру, его сердце воспылало желанием подвигов духовных, и он поселился недалеко от своего города в отдельной пещере, где много лет подвизался в благочестии. Затем он стал посещать подвижников-пустынножителей, учась у каждого той или иной добродетели. Он как бы уподоблялся пчеле, которая собирает с разных цветов нектар. Подобно этой пчеле, преп. Антоний Великий собирал духовный нектар с прекрасных цветов добродетелей, взращенных Господом в сердцах тогдашних подвижников-пустынножителей. У одних он заимствовал высоту и чистоту целомудрия, у других — рассудительность, у третьих — кротость, у четвертых — любвеобилие и в сердце своем создал как бы единый дом, сложенный из даров Божиих.
Этому великому рабу Господню уподоблялся в жажде духовной и преп. Макарий Александрийский. И этот подвижник благочестия, несмотря на то, что подвизался в одиночестве, приобрел множество духовных добродетелей и получил дары исцеления и изгнания бесов из человеческих сердец. Но несмотря на это, он не удовлетворился своими трудами, но жаждал найти учителей духовных, которые показывали бы еще больший пример доброделания, нежели сам Макарий. И когда он узнавал о таком подвижнике, спешил научиться от него новому духовному деланию. Однажды он услышал, что некоторые иноки во всю святую четыредесятницу вкушают невареную пищу, тогда и Макарий положил в своем сердце правило подобного воздержания. В течение ряда лет преподобный не вкушал вареной пищи вообще, а питался только сырыми овощами, размоченными бобами. Около 7 лет он проводил такую строгую жизнь, воздерживаясь в пище. А когда по истечении этого срока он навык этой добродетели, то услышал, что некий инок проявляет еще большее воздержание. Подражая этому иноку, Макарий стал вкушать очень небольшое количество хлеба, пить немного воды и употреблять очень незначительное количество постного масла. Он приобрел себе кувшин с узким горлом и опускал туда ломтики сухарей. Когда наступало время вкушать пищу, Макарий опускал руку в кувшин, и сколько рука могла взять сухарей — столько он и вкушал пищи. «Бывало,— рассказывал о себе преподобный,— моя рука хотела взять побольше, по потребности телесной, но узкое горлышко кувшина не давало ей сделать это, так что в руке оставалось лишь несколько сухариков».
Вот, возлюбленные братья и сестры, с какою жаждою стремились ревнители Божий осуществить в своей жизни ту или иную добродетель! Читаешь о ней в житиях святых — и радуется душа об избранных сосудах Божиих! Но в то же время взглянешь внутренним взором на собственную жизнь — и приходишь в страх и трепет. Воистину, где эта жажда, где горение души? Где, возлюбленные братья и сестры? Испытываем ли мы внутреннюю потребность творить, творить без конца добродетель, творить то, что угодно Богу, что ведет ко спасению душ наших? Скудны мы в своей жажде, очень скудны. Хотя на телесную жажду — обильны: на употребление воды, на вкусную пищу… И настолько мы иногда бываем алчны, что, кажется, предела нет! Зато для доброделания, для созидания вечной жизни мы всегда бываем немощны.
Почему же так жаждали духоносные подвижники благочестия добродетелей? Потому, возлюбленные братья и сестры, что они ходили пред Богом. Всегда чувствовали пред собою Спасителя, Творца своего, Отца небесного, Того, Кто является Любовию. И себя они считали единственно служителями Господними. И потому, как служители Господни, они и жаждали творить то, что угодно Богу. И внутренне всегда вопрошали: «Господи, ну что еще нам сделать?»
Вот если бы у нас, возлюбленные братья и сестры, было бы такое ощущение близости Бога, такая же расположенность творить все угодное Господу! Тогда, конечно, мы имели бы большой успех в духовной жизни. Тогда бы мы чувствовали над собой покров Божественный, чувствовали, как десница Божия нас ведет, нас согревает, нас охраняет. Но, увы! — никак мы не раскачаем жестоковыйное сердце свое, никак его не растопим. Ну настолько оно у нас жестокое, настолько окаменелое, настолько холодное, что, кажется, опусти его в кипяток или в огонь — ничто на него не подействует!
Нет, возлюбленные братья и сестры, так не годится! Нужно растоплять сердца свои, нужно хотя по капле, но пробуждать в себе духовную жажду, которой были объяты сердца духоносных подвижников благочестия! И по мере того, как мы будем приобретать эту жажду, по мере того и сердца наши будут освобождаться от греховной окаменелости, от холодности, от черствости. И растопятся они под действием благодати Божией, и, конечно, тогда утвердимся мы в доброделании и приуготовим себя к вечной жизни во Христе Иисусе Господе нашем, Которому со Отцем и Святым Духом подобает честь и слава во веки веков. Аминь.
Митрополит Иоанн (Снычев)
