Всё дело в благочестии
– Геронда, когда мне говорят, что я плохо пою, стараюсь понять, что нужно исправить технически.
– Нужно стараться тебе приобрести монашеское устроение, благоговение, рассуждение, а не думать о человеческом искусстве, сухой технике. Искусство без благочестия – это... краска, нечто внешнее, ненатуральное, неестественное. В миру некоторые певчие по нужде «подкрашивают» свой голос, чтобы их взяли петь в более крупный храм, чтобы получать больше зарплату. Говорят: «Если меня поставят на небольшой приход, то чем я буду жить?» У них, в конце концов, есть оправдание, потому и давят из себя, и кричат. Но у монаха нет оправдания, он должен петь натурально. Смотрите, чтобы ваше пение было естественным, умилительным, пойте для Бога, а не ради искусства пения. В пении нужно отличать внутреннее и сердечное от внешнего и искусственного.
– Геронда, может, виноват мой голос, что я пою по-мирски?
– Не голос виноват, а мирское искусство. Ты поёшь с какой-то мирской напыщенностью, как поют некоторые певчие, которых ты слышала, живя в миру. Твоё пение ненатурально. Не насилуй свой голос. Знаешь, как это утомляет? Пой от души, естественно.
– Может быть, геронда, мне лучше какое-то время совсем не петь?
– Нет, пой. Будешь слушать других сестёр и постепенно это мирское уйдёт. Я вижу и на Афоне, что молодые монахи обычно поют по-мирски. Если у них нет ещё монашеского опыта, то как станут петь по-монашески? Вообще, раньше афонские псалты, когда меньше общались с мирскими певчими, пели более по-монашески. Теперь, когда стали больше общаться, потерялись немного; ведь и дыни теряют свой вкус, если растут рядом с какой-нибудь тыквой.
Всё дело в благочестии. Без благочестия церковное пение как выдохшееся вино, как расстроенный музыкальный инструмент, который, когда на нём играют, только дребезжит. И нет разницы, поёт ли человек громко или тихо, главное, чтобы пел с благоговением. Тогда и тихое пение звучит смиренно и сладостно, а не сонливо. И громкое – сильно и сердечно, а не дико. У отца Макария Бузикаса был громовой голос, но пел он естественно, благочестиво и с умилением, чувствовалось, как сердце у него трепетало и твоё при этом замирало. «Всю душу тебе переворачивает», – говорил про него один старый монах. Он один жил на Капсале, в келье монастыря Ставроникита. Ниже жил румын, он не был псалтом, но отличался благочестием. Вечером выходил отец Макарий на балкон своей кельи и начинал петь«Отверзшу тебе руку», а другой стих продолжал румын снизу! Что за красота!
Большое дело, когда у певчего есть благочестие. Знаете как это важно? Сам он внутренне изменяется, а так как это внутреннее изменение выражается и вовне, то и тот, кто его слушает, изменяется добрым изменением. Так молитва всех является благоугодной Богу.
Преподобный Паисий Святогорец
