КРЕЩЕНИЕ БОЕМ

КРЕЩЕНИЕ БОЕМ

Афганская эпопея спецназа ГРУ. Марков целый день крутился в роте, готовил людей к бою и только перед самым выходом забежал к себе надеть что-нибудь потеплее. Жил он вместе с переводчиком лейтенантом Бахроном Исламовым. Тот был родом из Таджикистана, учительствовал в средней школе, а в армию его призвали на два года. Кроме Исламова, застал в комнате Хияла, Саида и солдата цорандоя. На столе парил пузатый алюминиевый чайник. Поздоровался, незаметно кивнул товарищу, показывая на выход. В коридоре тихо спросил:
– Бахрон, ты документы у них проверил?
– Зачем? Ты же знаешь Хияла и Саида. Сам их в батальон привел.
– Но документы я не смотрел. По-афгански читать не умею. Что-то меня тревожит. Не идет из головы тот шутник из крепости, который и нашим, и вашим служит.
– Хорошо, сейчас посмотрю.
Они вернулись в комнату. Исламов улыбнулся, сказал извиняющимся тоном:
– Уважаемые гости, нам нужно соблюсти одну формальность – проверить ваши документы.
– Правильно, – ответил Хиял и с готовностью потянулся к нагрудному карману. – Как у вас говорится: доверяй, но проверяй!
Документы у всех были в порядке, но тень недоверия омрачила лица. Стараясь разрядить обстановку, Саид вдруг предложил:
– Хотите анекдот? – Не дожидаясь согласия, продолжил: – Идут два афганских сарбоза по берегу Кунара. «Слушай, – говорит один, жарко, а вода холодная, как у нас в Днепре».
Все дружно заулыбались. Марков, сам не зная почему, спросил по-китайски:
– Ну хуй бу хуй шо джунто хуа?
На лице Саида появилась растерянность. Он пожал плечами, посмотрел на Исламова, словно просил у него защиты.
– Это Андрюша решил щегольнуть своими познаниями в китайском, – пояснил тот. – Ты хоть переведи.
– Я спросил: «Разговариваете вы по-китайски?». Уж больно складно по-русски получается.
Саид сказал с чувством достоинства:
– Наш народ к языкам способный. Я почти два года учился в школе КГБ на Украине, дружил со многими ребятами.
Дверь в комнату распахнулась, на пороге появился Жуков, строго сказал:
– Все, заканчивайте чаепитие. Батальон строится.
Построение было недолгим, и рота Маркова первой отправилась в путь. Но возле переправы она встала: не могли найти паромщиков. Солдаты ходили по берегу, кричали, свистели – никто не отзывался.
– Куда они запропастились? – развел руками Исламов. – Говорил же им, что вечером будем переправляться. Где их теперь искать в этой кромешной тьме?
– Ищи! Все вверх дном переверни, но найди этих сволочей, – злился Марков. – Мы уже должны быть на том берегу, а еще здесь мудохаемся.
Снова обыскали убогий дувал паромщика. Никого! Исламов догадался заглянуть под плетеную кровать, стоявшую во дворе под деревом, крикнул:
– Есть один!
Пожилой афганец вылез из-под кровати с перекошенным от страха лицом. Бахрон схватил его за воротник халата и, бормоча ругательства, потащил к ротному. Поняв, что прятаться смысла нет, появился его помощник:
– Извини, командор, живот скрутило. Заболел.
– Я вас вылечу, – сверкнул на афганцев злыми глазами Марков. – Быстро на паром!
Он чувствовал: творится что-то неладное, но на выяснение не было времени.
Когда паром, привязанный к тросу, заскользил по темной воде, помощник паромщика зашептал Исламову:
– Не ходи в Маравары. Там много душманов… Вас там поубивают…
Как ни в чем не бывало, он прошел на нос платформы, взялся подтягивать блок. Под железным дном зажурчала, заплакала быстрая вода. Ночная тишина, журчание воды показались Исламову зловещими. Он с тревогой сказал Маркову:
– Андрей, паромщик предупредил, чтобы мы не ходили в Маравары. Утверждает, что в ущелье много духов.
– А что делать? Назад поворачивать? Жуков скажет, что испугались. Он и так нам шею намылит: вместо тридцати минут переправляемся два часа. Посмотрим, что дальше будет, какие еще нас сюрпризы поджидают… Может, все и обойдется. Видишь, дождик пустился. А по приметам дождь в дороге – к удаче.
– Дождь хорош, когда в машине или поезде едешь. А мы только вымокнем, как собаки, и по камням ботинки будут скользить…
Следующим рейсом переправился Жуков. В темноте раздался его бас:
– Где ротный?
– Я здесь, товарищ майор.
– Почему так долго возились с переправой?
– Не знаю, что и ответить, товарищ майор, – замялся Марков. – Паромщики попрятались. Еле их нашли…
– Ладно, потом разберемся, – оборвал его комбат. – Тут еще одна вводная. Хиял сказал, что душманский пост отошел в Доридам. Это еще три километра по ущелью. Там есть шанс захватить склад. Я решил операцию не отменять.
– А какая моя задача?
– Твоя задача?.. Твоя задача остается прежней – занимаешь правый склон ущелья. Только теперь надо действовать в два раза быстрее, чем планировали: столько времени зря угробили!
– А какие задачи у остальных рот? Как с артиллерией? Мы же огни согласовали только по Сангаму.
– Не тяни резину, а действуй, – заторопил его комбат. – Задачи другим ротам – не твоя забота. А за артиллерию не переживай. Думаю, они нам не понадобится.
Обиженный крутым обхождением, Марков крикнул:
– В колонну по одному за мной бегом марш!
Рота понеслась в темноту, спотыкаясь, скользя по камням. Солдаты натыкались друг на друга, падали, и над колонной стоял беззлобный мат.
– Дриш! – раздался в темноте окрик часовой.
– Шурави аскер! – ответил Исламов.
– Проходите! – по-русски сказал часовой.
Здесь снова произошла заминка. Проводник схватился за живот и начал тихо стонать, что-то бормоча себе под нос. Исламов еле разобрал, сказал Маркову:
– Надо менять проводника. У него живот разболелся.
– Что это они все сегодня дерьма объелись, что ли? – разозлился тот, связался с комбатом по рации. Жуков примиряющее ответил:
– Меняйте. Хуже, если б его в горах скрутило.
Исламов появился с новым проводником только через полчаса. Звали его Ахмад. Он заявил, что знает короткую дорогу наверх, но почему-то повел низом. Когда прошли метров восемьсот, Марков показал ему знаками: «Давай наверх». Проводник, попетляв немного, остановился и недоуменно пожал плечами:
– Ахмад не может найти тропу, – пояснил Исламов.
– Ты переведи этому типу: если не найдет дорогу, ему будет очень плохо.
После бурных объяснений с Исламовым, Ахмад потащил роту на отвесные скалы. Солдаты срывались, падали, но тут же без звука подхватывались, догоняли колонну. Дальше без горного снаряжение вообще нельзя было подниматься. Рота встала. Марков был в отчаянии. Люди вымотались, карабкались всю ночь, а внизу в предрассветной мгле все еще серели очертания афганского поста. Он зло сказал Исламову:
– Уверен, проводник не заблудился, а специально крутит роту на одном месте. Гляди за этим типом в оба, чтоб не сбежал.
Из-под лохматых, сросшихся на переносице бровей на Андрея настороженно смотрели глубоко посаженные глаза. Особенно приметным был крючковатый нос с бородавкой на правой ноздре.
– Семья большая? – спросил он афганца.
– Очень большая, командор. Четверо детей. Мне нужно много денег, чтобы их прокормить.
Ахмад прислушивался, словно чего-то ждал. И это ожидание не мог скрыть, чувствуя приближение развязки, о которой спецназовцы не подозревали.
Внимание Маркова привлекли радиопереговоры комбата с Цебруком:
– «Резкий-1», доложите, где находитесь? – спросил Жуков.
– Заканчиваю досмотр Сангама. Дувалы пустые.
– Ускорь работу и двигай дальше.
– Понял, выполняю.
Первая рота тоже порядочно поплутала, пока вышла на свое направление. Перед кишлачком она разделилась. Кистень повел свой взвод к еле видневшейся под сенью ветвистой шелковицы небольшой крепости. Группу захвата составляло отделение Элинова. Некрасов, Ермаков, Демидов и Мазур подползли поближе к полуразрушенному дувалу. Игорь чувствовал необычное возбуждение. И то, что именно их взводу поставлена задача уничтожить пост, вызывало не страх, а уверенность в удачном исходе боя.
Николай первым заскочил в помещение с проломленной плоской крышей, сквозь которую было видно небо с угасающими утренними звездами. Игорь вбежал за ним. Когда убедился, что никого здесь нет, вздохнул с облегчением. Он был рад, что не надо стрелять, не нужно никого убивать.
– Занять круговую оборону! – приказал Кистень, вышел на связь с ротным, доложил обстановку.
– Хорошо, будь пока там, – ответил Цебрук. – Если понадобишься, вызову.
Вдоль левого хребта дувалы один за другим уходили все дальше и в глубь ущелья. Их прочесывали группы Кузнецова и Костенко. Когда окончательно рассвело, лейтенант Таран напомнил ротному:
– Пора уходить, товарищ капитан.
– Да-да, – согласился Цебрук, связался со взводными:
– Все, мужики, заканчивайте!
– Передо мной еще два дувала, – ответил лейтенант Кузнецов. – Мы их сейчас посмотрим и вернемся.
Прошло еще несколько минут, и ротный снова вызвал на связь командиров взводов, но они не откликнулись. Связь прервал горный выступ, за которым скрылись разведчики.
– Вот что, Таран, – сказал решительно Цебрук, – давай мне одно отделение, а сам займи ближайшую высотку и прикроешь отход роты. С тобой пойдет мой связист Коробов.
На высоту взлетели на одном дыхании. Таран попытался оттуда связаться с ротным по рации, но он его не слышал. Мешал все тот же выступ скалы. Зато взводного услышал комбат.
– Доложите обстановку! – потребовал он.
– Я ничего не вижу, – ответил Таран. – Разрешите продвинуться вперед?
– Действуй!
Взвод прошел уже половину пути, когда в эфире прозвучал доклад командира третьей роты Кравца:
– По склону выдвигаются мятежники!
Таран понял, что это его взвод приняли за мятежников, предупредил:
– Это я передвигаюсь, «Резкий».
– Цю-у-у!.. Цю-у-у! – вдруг процедили горячий свист первые пули.
 И этот тягучий тревожный звук заставил всех насторожиться. Выстрелы доносились оттуда, куда ушел ротный с двумя взводами. Какой-то шалый мятежник пальнул по приближающимся спецназовцам и бросился наутек, петляя как заяц.
– Догнать! – крикнул Цебрук и прибавил ходу.
Никто из догоняющих еще не знал, что бегут они под прицелом засевших в горах мятежников, из охотников сами превратились в дичь. А этот душман – только приманка, чтобы побыстрее затащить их в огневой мешок. Вдруг разом вспыхнула и занялась бешеная стрельба. Помноженные эхом выстрелы слились, превратились в сплошной грохот, сквозь который прорвался голос Костенко: «Матох, Матох, отходи!» Затем крик Цебрука:
– Помогите хоть кто-нибудь! Мы тут все погибнем.
Он начал пускать во все стороны сигнальные ракеты, пытаясь собрать к себе группы, чтобы отходить вместе. Но эти ракеты его демаскировали, и мятежники сосредоточили по нему огонь.
Таран выскочил на уступ горы, с которого хорошо был виден кишлак, но сразу было трудно разобрать, что там происходило. Выяснив, где свои, где душманы, он пустил несколько коротких очередей по склонам, вызывая огонь на себя…
Марков услышал стрельбу, встал, пытаясь сквозь кроны деревьев рассмотреть, что происходит в ущелье, но так ничего и не увидел, попросил комбата:
– Я «Резкий-2», разрешите идти на помощь?
Пылявец тоже рвался спасать товарищей, но Жуков охладил их пыл:
– Всем оставаться на своих местах!
На выручку Цебруку он послал своего замполита майора Грушина с резервом. Тот вскоре вышел в эфир, доложил:
– «Резкий», я «Мрия». Попал под перекрестный огонь. Вынужден залечь.
Жуков приказал Маркову идти на выручку первой роте.
Волна боевого азарта захватила Андрея. Наконец-то! Вот оно – настоящее дело, ради которого он столько лет тренировался сам, учил подчиненных! Крикнул переводчику:
– Исламов, спроси проводника: по хребту можно пройти вниз?
– Майн, майн! Мины! – замахал руками Ахмад.
– А, будь что будет! Четвертый взвод – на месте, остальные – за мной!
Он бежал широкими шагами, прыгал с уступа на уступ и все время с тревогой ждал: вот-вот под кем-то вздрогнет земля. Но мин не было. «Ахмад – предатель! Он заодно с душманами. Никаких мин здесь нет. Обманул! Все время обманывал. Он душман!» Марков остановился, перевел дыхание, связался по рации с лейтенантом Дибольским, которого оставил на горе со взводом автоматических станковых гранатометов:
– Задержи проводника, – кричал он в микрофон. – Если будет убегать, застрели. Ахмад – душман.
Но Ахмад исчез. Исчезли и остальные проводники. Их исчезновение никто не заметил. В ущелье гибла рота, и все думали, как ее спасти.
Марков бросился вниз. Когда выбежал на открытое пространство, услышал свист. Потом сообразил: «Это же пули свистят! По нам стреляют!» С холодком страха пришло осознание, что для него, его роты и всего батальона кончились игры в войну и начался настоящий бой. С кровью, ранеными и убитыми, страстным желанием выжить.
Залег, огляделся, пытаясь сообразить, где притаились душманы. Никого не обнаружив, крикнул замполиту:
– Рыженков, откуда бьют?
– Я не вижу, дымка мешает.
– Рвем на высотку, там определимся.
С небольшого бугра была видна почти вся долина, изрезанная оврагами. Ближе к левому склону ущелья вилось русло пересыхающей речки. Со стороны Доридама безпорядочно отходил взвод первой роты, обозначая свой передний край оранжевыми дымами. А там, дальше, в самом кишлаке, гремел бой. Совсем недалеко от высотки из-за валуна выскочил лейтенант Костенко с двумя солдатами. По ним с каменных террас строчили мятежники. Марков прицелился, дал туда несколько коротких очередей. В ответ вжикнули пули. Одна прошла между ног, продырявив штанину, следующая воткнулась в землю рядом. Заметив внизу останки разрушенного дома, крикнул замполиту:
– Бежим к дувалу! На этом лысом бугре мы долго не продержимся.

Николай Кикешев «Встань и иди. Афганская эпопея спецназа ГРУ».

Написать комментарий