ОТДАЙТЕ НАМ НАШЕГО ВЛАДЫКУ!
Житие священномученика Серафима (Звездинского). 7 апреля 1883 года родился Николай Иванович Звездинский, будущий епископ Серафим. Впоследствии владыка вспоминал слова из Триоди постной, которые читались в день его рождения за Церковным богослужением: Даждь Ми, сыне, твое сердце, очи же твои Моя пути да соблюдают (Притч. 23, 26) и видел в них пророчество о своем монашестве.
Дед его, Гавриил Бонефатьев, был убежденным старообрядцем, а отец Иван Гаврилович еще в молодости в поисках просвещения и истинной веры покинул родительскую семью и босой пешком ушел в Петербург. Здесь в единоверческой церкви на Волковом кладбище он обрел разрешение сомнений и мир души. При соединении с Православной Церковью высочайшим повелением государя императора ему была пожалована фамилия Звездинский. За четверть века своего священства протоиерей Иоанн привел множество людей из старообрядческого раскола в Православие.
Мать его умерла через два года после рождения сына. Рассказывая о своем детстве, владыка отмечал, что его, маленького, неопустительно будили в церковь к ночной службе под праздники. И в холод, и в непогоду его вели в храм, где он часто засыпал, но присутствие на богослужении считалось необходимым для воспитания.
Отец приучал Колю любить церковную службу, храм, пение и чтение. На клиросе Коля читал охотно и четко. Чтобы он мог видеть лежащий на аналое Часослов, подставляли скамеечку.
Окончив начальное училище близ храма Св. Троицы, где настоятельствовал его отец, священник Иоанн Звездинский, Николай был принят в Заиконоспасское училище на Никольской, учился успешно и по окончании поступил в семинарию. В комнате Коли висел образ святителя Николая во весь рост, перед которым он ежедневно молился о даровании способности говорить слово Божие – поучения и проповеди. И Господь наградил его этим даром.
В 1902 году, на втором курсе семинарии, когда Коле было 19 лет, он тяжело заболел лимфангоитом, болезнью, тогда практически неизлечимой, но чудесным образом был исцелен по молитве перед привезенным игуменом Саровской пустыни Иерофеем образом еще не прославленного старца Серафима. В Саров отец Иоанн послал заверенное врачами свидетельство об исцелении и благодарственное письмо отцу Иерофею.
Образок кроткого старца навсегда стал семейной святыней, почитался как икона (хотя изображение его было еще без нимба) и сопровождал владыку Серафима почти всю его жизнь.
Через год после этого события Коля стал свидетелем и участником торжеств по канонизации и прославлении преподобного Серафима Саровского. Исполненный благодарности за исцеление сына, отец Иоанн написал службу преподобному Серафиму. После открытия святых мощей он видел преподобного.
Семинарию Николай окончил 1905 году одним из лучших учеников. После горячей молитвы у мощей преподобного Сергия он прошел по конкурсу и был принят в Московскую духовную академию на полное содержание.
Учился Коля усердно, вскоре стал известен своим даром слова. «Идем в академию, сегодня будет проповедовать студент Николай Иванович Звездинский», – говорили и жители Сергеева Посада, и братия монастыря.
За годы учения в академии Николай утвердился в выборе монашеского пути. В смутную пору начала века дух бунтарства и вольнодумства проникал в стены духовных училищ и академий. Юноши, избиравшие монашеский путь, не пользовались расположением своих товарищей. Профессора также настраивали против монашества, видели в них, монахах, будущих архиереев, занижали таким студентам отметки: «Хватит с вас и тройки, вам нужно смирение. Вы в монахи глядите», — нередко говорилось им. В такой среде пришлось учиться будущему владыке.
В это же время стал он духовным сыном старца Зосимовой пустыни иеромонаха Алексия (Соловьева). Старец с любовью принял под свое руководство благочестивого юношу.
26 сентября 1908 года после всенощного бдения совершился монашеский постриг Николая Ивановича. Он получил имя Серафим в честь преподобного Серафима Саровского. Небесным миром сияло его лицо…
В день Казанской иконы Божией Матери, 22 октября 1908 года, в академическом Покровском храме состоялось посвящение монаха Серафима в иеродиакона. А 8 июля, на Казанскую следующего, 1909 года, совершилось посвящение во иеромонаха.
Жил он строго, много молился и постился: супа 8 ложек, по числу слов молитвы Иисусовой: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного». Маленькие порции обеда делил пополам.
10 июня 1914 года иеромонах Серафим был возведен в сан архимандрита, назначен помощником наместника кафедрального Чудова монастыря и освобожден от должности преподавателя Московской семинарии.
Исполняя обязанности настоятеля монастыря, архимандрит Серафим был строг к себе и другим в соблюдении уставов монашеского жития. «Миряне несут тяготу на фабриках, заводах, в трудах, – говорил он братии, – поэтому монахам должно со смирением являться на молитвенное бдение в урочный час».
В Чудовом монастыре пережил отец Серафим обстрел Кремля в 1917 году. Представители новой власти закрыли Кремль, с весны 1918 года начали поступать распоряжения о выселении монахов. В конце лета 1919 года архимандрит Серафим был вызван Святейшим Патриархом Тихоном в Москву. патриарх объявил, что имеет в нем нужду и желает видеть в епископском сане. Старец Алексий благословил отца Серафима на архиерейское служение.
В епархиальном доме было совершено наречение архимандрита Серафима во епископа Дмитровского.
Три года, проведенные им в Дмитрове, остались для жителей города незабываемыми. Пламенная молитва, приобщение отпавших, взыскание заблудших, утешение старцев, воспитание подростков, непрестанное поучение словом Божиим – таким было его служение.
Епископ Серафим, уже произнося проповедь перед исповедью, приводил к покаянию нераскаянных грешников, а на исповеди даже те, кто никому не мог открыться, открывали душу епископу, как сердобольному отцу. Владыка ежедневно совершал литургию, часто при закрытых дверях, в Казанской церкви. Паству свою епископ Серафим окормлял усердно, знал каждый дом и, как отец, всем был доступен. У дверей его дома очередь скорбящих, притекающих за решением, возрастала с каждым днем.
Часто, возвращаясь поздно, он, тем не менее, заезжал к своим чадам. Дмитровцы полюбили трогательное и вдохновенное служение владыки и старались не упустить возможность с ним молиться. После окончания службы они с пением молитв провожали его до самого дома. Вечерами после всенощной, в темноте, стоя на высоком крыльце, подолгу расставался епископ со своими чадами, продолжавшими пение акафиста.
Архипастырское служение епископа Серафима было утверждением и претворением в жизнь горячей любви ко Христу, Христовой любви к ближнему и верности Православной Церкви. Паству свою воспитывал он в духе благоговейного отношения ко всем церковным уставам, а от священнослужителей требовал их неопустительного соблюдения. Как и в Чудове монастыре, строгим к исполнению обетов и уставов, неустанным, любящим и заботливым наставником стал епископ Серафим для монашествующих своей епархии.
Однажды, когда епископ Серафим приехал к своему старцу Алексию, старец благословил его прозрачным темно-красным, как кровь, крестом и прочитал тропарь священномученический: «И нравом причастник, и престолом наместник Апостолом быв, деяние обрел еси Богодухновенне, в видения восход; сего ради слово истины исправляя и веры ради пострадал еси даже до крове».
На Пасху епископа Серафима вызвали в Дмитровский исполком. Народ собрался, требовал его возвращения: «Отдайте нам нашего владыку!» Власти разрешили ему выйти на балкон, однако и после этого народ не успокаивался, кричал. Тогда владыку отпустили. Народ с торжественным пением: «Христос воскресе!» вернулся в собор со своим пастырем. Но вскоре пришла повестка: епископа вызывали в Москву. В день Знамения Пресвятой Богородицы, 10 декабря 1922 года, владыка Серафим в последний раз служил в Дмитрове торжественное богослужение.
12 декабря, прибыв в Москву, направился на Лубянку, где был арестован. После окончания допросов его перевели в Бутырскую тюрьму. Обильным потоком потекли передачи. Владыка Серафим делился всем, что получал. Утешал соузников словами сострадания молитвой, любовью. Совершал здесь Божественную литургию, исповедовал тех, кто никогда не был на исповеди, причащал, ободрял, утешал отчаявшихся и безнадежных.
Тело владыки, изъеденное вшами, покрылось струпьями, и врач не мог приложить трубку, приходилось подкладывать бумагу. Начались сердечные приступы. Владыку перевели в «околоток», где был полубольничный режим, больше воздуха, прогулки и – духовенство храма Христа Спасителя, но приехавший прокурор, заметив у кровати епископа Серафима образы Скоропослушницы, преподобного Серафима и других святых, прилепленные хлебом к стене, приказал перевести владыку в общую камеру.
В Бутырках сложил епископ Серафим акафист Страждущему Христу Спасителю: «В несении креста спасительного, десницею Твоею мне ниспосланного, укрепи меня, вконец изнемогающего».
30 марта 1923 года вынесли приговор: два года ссылки в Зырянском крае. Прощаясь с духовными детьми, владыка писал: «Слава Богу за все. Праздную, светло торжествую четвертый месяц душеспасительного заключения моего…».
В Вятке была пересадка, затем около двух недель ждали отправки. Епископ так обносился, что даже заключенные смеялись: «Владыка, ваш подрясник вороне на гнездо не годится». А в Бутырках у него было все: и белье, и три подрясника, но он их раздал. Прибыли в Котлас. Арестантов расконвоировали. Была Троицкая суббота, и духовенство решило пойти в церковь, но оказалось, что храм обновленческий. Ссыльные архиереи вышли.
В ссылке Божественную литургию владыка совершал ежедневно; весь круг богослужебный вычитывал неопустительно. Днем он уединялся на молитву в ближний лес. Здесь у него были пустынька и круглый холмик-кафедра. В праздники – соборное богослужение: епископ, четыре сослужащих протоиерея, игумен и священник. Владыка обычно за всенощной читал канон. Сделали ковер с орлом, митру, панагию с камушками, дикирий и трикирий деревянные, работы зырян. Они приходили в умиление: «О, Господи, о, Господи», – говорили по-русски и прикладывали руки к груди.
В пасхальную ночь молились вместе, для торжественности сын хозяев стрелял в 12 часов. Даже соседи приходили, но власти скоро запретили посещать богослужение ссыльных. Келия владыки стала церковью во имя иконы Божией Матери Скоропослушницы, у него был антиминс и образочек на бумаге, висевший в изголовье его нар во время заключения в Бутырках.
Однажды, посещая больного ребенка в Визинге, послушница Анна заразилась дифтеритом. Врач зырянской больницы сказал: «Я сейчас без лошади. Завтра приеду и заберу ее в больницу. Заболевание инфекционное, дома оставить не могу». Владыка, видя высокую температуру и скорбь Анны, безпокоился: «Завтра пораньше, до приезда врача, пособорую тебя и причащу». Пособоровал послушницу и причастил. Через несколько часов приехал врач, измерил температуру – нормальная. Осмотрел дыхательные пути: «Теперь незачем брать, дома будет поправляться». Вскоре она совсем выздоровела.
Весной 1925 года окончился срок ссылки. Получил назначение выехать на шесть месяцев в Дивеево. 1 августа 1926 года, в день прославления преподобного Серафима, епископ Серафим вместе с епископом Зиновием ездил на торжество в Саров. Народу было множество. При выносе мощей злоумышленники пытались опрокинуть гроб преподобного, но Господь не допустил. В день Успения Пресвятой Богородицы, на престольный праздник, владыка вновь, уже один, молился в Сарове. Это было последнее торжество в Сарове и последнее архиерейское служение епископа Серафима. Когда он вернулся в Дивеево, приехал представитель нижегородского НКВД и объявил: в Дивееве служение разрешается, в Саров въезд запрещен. Только одну зиму простоял еще Саров.
Эту зиму епископ Серафим жил в комнатах Елены Ивановны Мотовиловой, в корпусе за Канавкой. 14 февраля 1927 года, после всенощной под Сретение, которую совершали дома в келии, он вдруг бросился к окну, к одному, к другому, с молитвенными восклицаниями: «Пресвятая Дева Богородица идет по Канавке. Не могу зреть пречудной Ее красоты и неизреченной милости!»
В Дивееве стал владыка свидетелем того, как из Сарова 30 марта 1927 года мощи преподобного Серафима увезли в Темников и далее... Камушек, на котором тысячу дней и ночей молился преподобный Серафим, и гроб Чудотворца делили на части.
Осенью 1927 года приехали вдруг представители власти, объявили о закрытии Дивеевской обители. На другой день отправились в главное управление НКВД. Их пригласил Тучков, принял вежливо. Предложил:
– Кого будем вам посылать для посвящения – посвящайте. Вот вы, епископ Зиновий, и вы, епископ Серафим, поезжайте, управляйте епархиями. Побывайте у Митрополита Сергия, приходите, договоримся и поедете.
– Я морально не могу, – отвечал владыка Зиновий.
– Я монах, при посвящении во епископа давал обет управлять по каноническим правилам, – сказал епископ Серафим.
– Тогда в 24 часа выезжайте из Москвы подальше, только живите тихо, – предостерег Тучков.
Епископ Серафим подал Митрополиту Сергию прошение об увольнении за штат. В город Меленки Владимирской губернии перебрались к концу октября. Дмитровцы, узнав новое местопребывание епископа, поспешили к нему. Приезжало духовенство, дмитровское и московское, монашествующие и миряне. Извозчики, выезжая за архиерейскими гостями, сами указывали его место жительства. Шли пешком странники, богомольцы к владыке Серафиму, и «никтоже тощ и неутешен от него отыде». Владыке говорили, что начальству не нравятся частые посетители, как бы не забрали. «Пусть поездят, все равно ведь заберут», – отвечал владыка. На первой неделе поста он просил никого не приезжать. Уединялся в келии, с домашними до пятницы не говорил, ничего не вкушал, даже Святые Тайны не запивал теплотой. Ночью ежедневно в два часа служил полунощницу.
Все пять лет владыка за ворота не выходил. 1931 год... Власти искали, через кого можно было бы собирать о епископе сведения; принуждали доносить дочь хозяйки, Марию Лаврентьевну, то уговорами, то угрозой тюрьмы. По всему чувствовалось: близок арест…
В апреле 1932 г. владыка был сослан в Казахстан. В ноябре 1932 г. было приказано переехать в Гурьев. Из Гурьева перевели в Уральск. Закончилась ссылка в Ишиме, и после ее окончания Звездинский решил тут и остаться. Добираться из Москвы до Ишима можно было без пересадок; неблизко, но доступно всем. Духовные чада приезжали каждый месяц.
С Рождества 1937 года в Москве начались массовые аресты духовенства... Всю зиму владыка Серафим каждое воскресенье, произнося отпуст, добавлял: «Воскресый из мертвых Христос, истинный Бог наш... помилует и спасет нас. Слышишь: не только помилует, но и спасет, непременно помилует, непременно спасет».
23 июня, в день памяти святителя Иоанна Тобольского, покровителя Сибири, окончив вечерние молитвы, владыка ушел к себе. В это время через палисадник в дом вошли работники ГПУ. Начался обыск, проверили все и увезли владыку в 5 часов утра 24 июня 1937 года. С ишимской тюрьмы начался последний этап земной жизни владыки Серафима.
В ночь с 23 на 24 июня 1937 года в Ишиме арестовали 75 человек, имевших или ранее носивших духовный сан. Владыка был еле жив, вновь начались сердечные приступы, добавилось кишечное заболевание, температура 40, но тюремные стражи говорили, что температура не избавляет от этапа. 23 августа 1937 года «тройка» при Управлении НКВД по Омской области приговорила епископа Серафима (Звездинского) к расстрелу, мотивируя свой приговор тем, что он «не прекратил своей контрреволюционной деятельности» и в Ишиме среди верующих «слыл за святого человека». 26 августа 1937 года приговор был приведен в исполнение.
Юбилейным Архиерейским Собором Русской Православной Церкви 2000 года епископ Серафим (Звездинский) был причислен к лику священномучеников.
