ДУШМАН ВАСЬКА
Афганская эпопея спецназа ГРУ. Восьмого июня Боков прилетел в Джелалабад с актом о приеме должности, зашел к комбригу. В кабинете, кроме Бабушкина, сидел Кульчицкий. Генерал был явно не в духе. Еще не успели уйти из Кунара войска, а уже поступают доклады о нападениях мятежников на кишлаки, убийствах активистов НДПА, оставленных в них для работы с местным населением. Он посмотрел исподлобья на Григория, удивленно воскликнул:
– Ого, бороду какую отрастил. Знаешь пословицу: «Борода не в честь, а усы и у кошки есть». Ты сколько уже в батальоне?
– Вторую неделю.
– Так почему до сих пор нет результатов? Сидите там, как мыши, только крупу жрете, а мятежники наглеют.
– Я же только должность принял, – в голосе Григория сквозила незаслуженная обида. – Только батальон собрал…
– Короче, Боков, – перебил его генерал. – Знаю, что ты научился оправдываться. Чтобы через неделю был результат. Ты понял?
– Понял, товарищ генерал, – тихо ответил Григорий. – Но люди плохо обучены засадным действиям. Боюсь, как бы не повторились Маравары. Хочу сначала потренировать.
Упоминание о неудаче в ущелье несколько поубавило генеральский пыл, но Кульчицкий стоял на своем:
– Хотеть, Боков, не вредно, но я не могу ждать, пока ты там раскачиваешься. Меня тоже каждый день спрашивают, и не только за твой батальон.
– В Коткай пришла группа душманов за медикаментами, – подсказал Бабушкин. – Это прямо по шоссе недалеко от Наранга. Можешь подскочить на броне. Местность тебе знакомая.
– Да уж, знакомая. Я там в прошлом году на пузе ползал, – Григорий поморщился. – Только у меня просьба: пусть авиаторы дадут пару вертолетов. Если будем ехать, «духов» могут предупредить…
Возвращался Боков в батальон с тяжелым сердцем. Он понимал: чтобы поднять у подчиненных боевой дух, нужна победа. Пусть маленький, временный, но успех. Он вернет людям веру в свои силы. Без этого им в Кунаре не выстоять!
Вертолеты приземлились на асадабадском аэродроме. Боков решил сначала заехать в ХАД, выяснить обстановку.
– О, легок на помине, – сказал советник майор Жилков. – А я собирался к вам. В кишлак Коткай пришла банда Навагуля.
– Знаю. Когда поступила информация?
– Сегодня утром верный человек предупредил.
– Проводник есть?
Жилков позвал сухопарого старика:
– Вот, Гулям знает дувал, где прячется банда.
– Пусть садится в бэтээр.
Григорий ехал в батальон и мучительно думал: «Кого взять на выход? Была не была, возьму Маркова. Заодно присмотрюсь, что он за птица».
На построение второй роты он пришел в новенькой камуфлированной форме, которую раздобыл по случаю у друзей-десантников и ловил на себе любопытные взгляды подчиненных. Они словно говорили: «Новый комбат начинает воевать. Посмотрим, что из этого получится».
Марков доложил о готовности к выходу, но в голосе не было твердости и уверенности, без которых невозможно начинать рискованное дело. С ним в последнее время происходило что-то неладное. Стоило заикнуться о боевом выходе, как у него сразу менялось выражение лица. Недовольство искажало красивые черты. И сам он становился грубым, разговаривал с подчиненными на повышенных тонах. Григорий заметил его настроение, подумал: «Нет, с таким настроением в бой не идут. С таким лицом – только на собственные похороны», – подумал Григорий, а вслух сказал:
– Что раскис? Раскиснем – они и дальше будут нам брюхо камнями набивать. Или мы их, или они нас. Середины нет… – И, уже обращаясь к строю, весело спросил:
– Что, мужики, загрустили? Не дрейфь, мы их внезапностью возьмем. Свалимся с неба, они и пикнуть не успеют. Главное в нашем деле что?.. Не дать «духам» опомниться. Я вас выбрал потому, что верю – вы самые отчаянные мужики.
Похвала комбата пришлась разведчикам по душе. Они заулыбались, даже поверили, что храбры.
Два вертолета пророкотали над рекой в сторону Коткая. Батальон с тревогой смотрел им вслед до тех пор, пока машины не скрылись за крутым поворотом Кунара. Никто не знал, как все получится…
Подлетая к кишлаку, Ми-8 пошли над дорогой.
– Вон, вон там! – Гулям показал на дувал, стоявший чуть в стороне от других.
Вертолет приземлился на пустыре, разметая вихрем бурую пыль, солому, перепуганных кур.
Марков выпрыгнул в эту круговерть первым, заметил: из дувала выбежали несколько человек. Один из убегавших, не целясь, от бедра дал очередь. Пули с визгом пролетели рядом. Андрей упал на землю. Боли не чувствовал и подумал с облегчением: «Мимо».
– Чего разлегся? Вперед! – встряхнул его за плечо Боков.
Стало стыдно за минутную слабость. Он обогнал всех, заскочил в один дувал, второй. Пусто. Душманы словно растворились. Из третьего навстречу вышел молодой парень, расплылся в улыбке.
– Дуст, шурави, дуст, – проговорил он, сияя ласковыми телячьими глазами. Из-под пуштунки выбивались смолянистые, давно нечесаные волосы. На впалых щеках вилась темная бородка.
– Поищите внимательно, – приказал Боков, – кажется, этот тип стрелял.
Солдаты обшарили дувал, но ничего не нашли. И вдруг из сарая Марков радостно крикнул:
– Есть автомат! В солому зарыл. Ствол еще теплый.
Улыбка мгновенно сползла с лица моджахеда. Он испуганно посмотрел на Бокова. Тот приказал:
– В вертолет!
С соседнего дувала разведчики вывели группу мужчин.
– Всех в вертолет! В батальоне разберемся! – командовал Григорий.
Из дувала, на который указал Гулям, солдаты несли мешки с медикаментами, погрузили в вертолет!
Пролетая над Нарангом, Боков снова в который раз припомнил все, что происходило здесь год назад. Обвел тяжелым взглядом задержанных. Может, кто-то из них гонял его по скалам, как зайца. Пришло время отдавать долго. Он рассчитается сполна.
Радист передал в батальон ошеломляющую весть:
– Встречайте с победой! Взяли 14 пленных, склад медикаментов.
Когда «вертушки» появились над островом, в воздух полетели панамы, голубые береты.
Вскоре с аэродрома приехал Газ-66. Из кабины выпрыгнул Боков, лихо скомандовал:
– Вытряхивайте банду!
Солдаты обступили афганцев плотным кольцом. В глазах читались и любопытство, и страх. Боков подошел к молодому «душку», который стреляя, приподнял его за шиворот, и тот безвольно повис, как нашкодивший котенок, прижав к груди жиденькую курчавую бородку. Даже просторная одежда не смогла скрыть худобу.
– Вот такие же «духи» били вас в Мараварах! – воскликнул Григорий и опустил парня на землю.
Он никогда подобного себе не позволял, но сейчас так нужно было сделать, чтобы подчиненные наконец избавились от страха, который довлел над ними после мараварского разгрома.
– Это командир отряда Шамамад, сын Навагуля, – сказал проводник.
– Оч-че-нь хорошо! – усмехнулся Боков. – С него и начнем.
Паренек не стал запираться. Исламов едва успевал переводить:
– Да, я командир отряда. Отец послал меня за медикаментами.
На Бокова смотрели темные, смышленые, еще почти детские глаза. Но вдруг они покрылись влажной пеленой. Шамамад жалобно зачастил:
– Не убивай меня, командор, я буду служить тебе. Мой отец был в Москве, я тоже хочу увидеть Москву. Я не хочу прятаться в горах. Не убивай! Я знаю, где склады, все покажу. Только не убивай!
Упоминание о родной столице вызвало у Григория волну чувств. Он спохватился, прогнал благодушное настроение.
– А зачем стрелял?
– Со страху, командор. Испугался.
«Так, с перепугу, он мог бы отправить не одного на тот свет, а ты слюни распустил», – подумал Боков, но в нем не было ни ненависти, ни презрения.
– Расскажи об отце.
– О, отец – большой человек! Ему все подчиняются. Ахмад Шах оставил его своим наместником в Бадельском ущелье. А теперь он командует отрядами моджахедов. Когда-то мой отец был кузнецом. А теперь люди боятся его. Я не хочу больше ходить с ним по горам, воевать с вами!
– Где он сейчас?
– В Баделе.
После беседы Григорий сказал Исламову:
– Думаю, парень нам пригодится, поработай с ним.
Не скрывая радости, он доложил по «ЗАС» Бабушкину об успешном окончании операции.
– Молодец! – похвалил комбриг. – Поздравляю с первой победой в должности комбата. Так держать!
– Хочу оставить сына Навагуля в батальоне. Попробую поймать эту акулу на крючок. Шамамад согласился сотрудничать с нами, будет проводником. Он знает, где отцовские склады, куда «духи» прячут оружие. И в воспитательных целях неплохо, если солдаты будут каждый день живого душмана видеть.
– А не сбежит?
– От нас не уйдет.
– Ну, ладно, оставляй, – голос Бабушкина посуровел. – Мне докладывают, что у вас под самым носом проходят караваны к Навагулю.
– Где это? – опешил Григорий.
– Через Мараварское ущелье.
– Так там же посты царандоя!
– Не знаю, Боков, чьи там посты, но это зона ответственности твоего батальона. Заминируй ущелье, чтобы собака пробежать не смогла, понятно?
– Так точно!
Голос Бабушкина исчез, только булькала и звенела от натуги линия связи. Григорий положил трубку, поднялся, подошел к карте и долго всматривался в район, прилегающий к ущелью со стороны пакистанской границы. Там среди коричневых линий высот пробегали и еле приметные пунктиры троп. «По ним можно провести вьючных животных, – подумал он. – Значит, надо минировать у самой границы!» Он вызвал Исламова, сказал:
– Спроси «душка»: он Мараварское ущелье хорошо знает?
– Да, да, командор, – с готовностью ответил Шамамад.
– К границе поведешь?
– Да, командор. Я ходил с отцом.
– Вот и хорошо, – сказал удовлетворенно Григорий. – Заодно проверим, что ты за птица.
Поселили Шамамада в пустовавшей комнате женского общежития, приставили часового. Несмотря на запрет, солдаты толпами приходили смотреть на живого душмана, старались заговорить с ним. Пленник оказался смышленым, все схватывал на лету. С чьей-то легкой руки прозвали его Васькой. Солдаты и не догадывались, что Васька – имя одного из четырех праведных халифов, а афганец не мог понять, за что ему такая честь.
Как-то в батальон заехал майор Жилков, поговорил с Боковым о житье-бытье, а в конце как бы невзначай сказал:
– Да, Гриша, чуть не забыл. До меня донесли информаторы, что Навагуль обещает миллион афганей, если отпустишь сына.
– Недурно, – усмехнулся Григорий. – Пусть твои информаторы передадут Навагулю: я не воюю за деньги. Мне Шамамад самому нужен. С его помощью я и отца прижму.
– Ого, планы у тебя, как у Наполеона, – ухмыльнулся Жилков. – Но учти: ты не имеешь права держать у себя пленного. Тебе влетит за самоуправство. И потом: ты же с нашей наводки его взял…
– Слушай, – оборвал его Боков, – ты тут не крути. Тебе, наверное, тоже афгани за Шамамада обещали? Зря стараешься. Никуда я его не отпущу. Понял? Если Навагуль прекратит войну против правительства – я отдам ему сына без всякого выкупа.
– Ты что, ты что! – спохватился Жилков. – Какие афгани!
– Не знаю, – стоял на своем Григорий. – Я свои условия сказал. Так и передай «духам».
Больше Жилков в батальоне не появлялся. Видимо, это условие не устраивало Навагуля.
Николай Кикешев «Встань и иди. Афганская эпопея спецназа ГРУ».
