О смертном сне

О смертном сне

Слово в день Успения Пресвятой Богородицы. Митрополит Платон (Левшин)

Празднуем мы ныне, слушатели, со всею Христовою Церковию блаженное преставление блаженныя Девы, родившия Спасителя нашего. Преставление, говорю, и Успение, а не смерть; боюся бо назвать смертию то, чрез что преблагословенная оная Матерь и Дева прешла в живот, преселилась в небесный чертог, которому Себя предуготовила: взошла Невеста к Жениху Своему, Котораго любовию сердце Ея всегда уязвлено было; взошла Матерь к Сыну Своему; взошла и верная раба к Господу Своему; соединилась с радостнейшим блаженных душ ликом, или паче с Самим Богом, Который есть источник неотемлемыя радости; начала приобщаться безсмертныя трапезы и наслаждаться сладчайшаго вечных увеселений нектара в невечернем дне царствия Христова. Почему благопристойно теперь преблаженную сию Деву и Матерь приветствовать можем оными Давидовыми словами: «Слыши, дщи, и виждь, и преклони ухо твое, и забуди люди твоя и дом отца твоего: и возжелает Царь доброты твоея» (Псал. 44, 11-12); почему и предстала Ты, Царица, одесную Его в ризах позлащенных одеяна и преиспещрена.
А когда, увенчанная счастием вечным, Богоотроковица успением Своим святым отдала долг тлению естества человеческаго, то сие возбуждает и нас на память себе привесть, или лучше сказать, всегда в памяти содержать наше, некогда быть имеющее, преставление и будущее прославление праведных, что и мы, которые утверждены упованием непостыдным (Рим. 5, 5) о получении живота вечнаго, к сему пути предуготовлять себя должны. Того ради мало «о будущем нашем блаженном успении побеседуем, разсматривая великое оное сходство, какое есть между сном и смертию и что смерть праведных более покой, нежели смущения и страха в себе заключает, дабы чрез то спокойныя совести увеселить, а страшливыя утешить». Ты же, живот наш и воскресение, Христе Спасителю, споспешествуй нам Твоею благодатию, которая и неразумных умудряет, и наши к себе обращает сердца.
Иных, как кажется, малодушных, не токмо самая смерть, но и одно воспоминание оныя смущает и в великий страх приводит. И такие ежели есть христиане, то они чрез сие подобятся язычникам, которые должны были бояться смерти, яко никаковаго известнаго не имеющие упования (1 Сол. 4, 13). Но нам истиннейшее Евангелие сей страх разгоняет, и обявляет смерть быть желательну больше, нежели страшну. Ибо блаженнейший Учитель наш, в предложении нашем, о Иаировой дщери говорит, что «не умре девица, но спит», и в другом месте сказал, что «Лазарь друг наш но умре, но успе» (Иоан. 11, 11). А сим сну уподоблением показал весьма ясно, что нас смерть не смущает, но как сладкий сон упокоевает. Что бо сна приятнее по трудах, и что сладчайше его же после печали? Но разсмотрим, какое есть между сном и смертию сходство.
Яко же сон случается в человеке от того, когда по принятии пищи пары восходя к мозгу, оный помрачают, а тем остановляют действие чувств, так и смерть начало свое влечет от греха, содеяннаго в раю, когда прародители наши, от смертоноснаго плода, против запрещения Божия, вкусили, а от того как бы некий ядовитый пар по телу и всем членам разлившись, как их, так и весь человеческий род смерти подверг, по оному Апостола слову: «Единем человеком грех в мир вниде, и грехом смерть; и тако смерть во вся человеки вниде, в нем же вси согрешиша» (Рим. 5, 14).
Когда хочем ложиться спать, то одежду с себя скидаем, и от сего бремени облегчаем нас; так и смерть нагих нас посылает в гроб, какими мы из чрева матерня произошли. Скидает с нас все гербы нашего достоинства, и принуждает разстаться с любезными пожитками: «ничто же внесохом в мир сей, яве, яко ниже изнести что можем» (1 Там. 6, 7), — как разсуждает инде и божественный Павел: «О сем, говорит, воздыхаем, в жилище наше небесное облещися желающе. Аще точию и облокшеся, не нази обрящемся. Ибо сущии в теле сем воздыхаем отягчаеми: понеже не хощем совлещися, но пооблещися да пожерто будеть мертвенное животом» (2 Кор. 5, 2-4). То есть, когда здесь под бременем тела и житейских сует воздыхаем и стонем, то тем самым хощем, чтобы с нас сие бремя снято было; однако, когда чрез смерть от сея тяжести тела избавимся, то не нагими останемся, но будем прикрыты одеждою безсмертия.
Яко же сон часто на нас нечаянно находит, так что частицу ту времени в которую засыпаем, обстоятельно приметить не можем, так часто смертный человек в то время умирает, в которое ни мало о смерти не помышляет, и скорее, нежели как бы думал, душа его из телеснаго жилища вылетает, так что ни он сам, ни предстоящие то приметить не могут. Вот слышим, что Исаак говорит: «Се, состарехся, и не вем дне скончания моего» (Быт. 27, 2). Ежели состаревшиеся и дряхлые часа смертнаго узнать не могут, то кольми паче те, которые наподобие неувядаемых цветов цвести себе кажутся? Смерть есть известна, но ничего нет неизвестнее смертнаго часа: что имею умереть, о том я не сумнюся, а где, когда, и каким образом, о том ни мало не знаю.
Как сон занимает только телесные члены и внешния чувства, но, между тем, душа внутренния свои действия отправляет безпрепятственно, как сие довольно дознать можно из сновидений; да и совсем нельзя, чтобы в душе всякая погасла мысль, в которой ея и существо состоит, так и в смерти, тело разставшись с душею, в землю обращается, но душа преносится в недро Авраамово (Лук. 16, 22), где не только действия ея не престают, но еще бóльшую приемлют силу. Ибо душа блаженная не имеет тех препятствий, какия имела в теле, а именно, различныя плотския страсти и воображения чувственныя, которыя понятиям разумным в настоящей силе своей действовать мешают. Надобно от очес нашего ума отрясти тину вещественную, дабы ясно узреть неприступный свет Божества, а в нем — так, как в светлейшем зеркале, усмотреть и прочия вещи в своих совершенствах. И для того Спаситель наш, к утешению нашему, увещевает нас, чтобы мы не боялись убивающих тело, ибо они вместе с телом душу убить не могут (Матѳ. 10, 28).
Яко же младенцы и несовершеннаго смысла отроки не разумеют пользы и приятности сна, и для того с трудностью и со слезами ложатся спать: так те, в разсуждении духовныя христианския мудрости, пред Богом младенцы и твердой небеснаго учения пищи не вкусили, которые не разумеют, сколь есть «честна пред Господем смерть преподобных Его» (Псал. 115, 6), и для того смерти крайне страшатся. Дражайший Учитель наш, отходя к испитию смертной чаши, о сей спасительной материи сладчайшую с учениками Своими имел беседу; но как они еще были младенцы о Христе, и совершеннаго, о будущих по смерти благих, понятия не имели; то не токмо о сем не радовались, но еще и советовали Христу, чтобы Он отменил то действие, в котором состояло спасение человеческаго рода, почему Он — любезнейше их обличая, так им говорил: «Яко сия глаголах вам, скорби исполних сердца ваша. Но Аз истину вам глаголю: лучше есть вам, да Аз иду. Аще бо не иду Аз, Утешитель не приидет вам» (Иоан. 16, 6).
Яко же после сна телесныя и душевныя силы как бы возобновляются, и человек поутру охотнее и веселее за свое принимается дело, так и смерть праведных есть некое возобновление всех сил. Почему воскресшие от мертвых, некогда, в последний день, пред имеющим возсиять Солнцем правды — Христом, предстанут веселыми и радостными; очистятся их чувства, просветится ум, все душевныя и телесныя силы прославятся: «еже бо сеется, как мудрствует высокое христианское богословие, в немощи, то востает в силе, сеется в тление, востает в нетлении: сеется не в честь, возстает в славе» (1 Кор. 15, 42-43). И яко же сон не есть непрерывное некое успокоение, но в известное время от сна пробуждаемся: так и мы не всегда пребудем в смертном гробе, но «приидет час, воньже вси услышат глас Сына Божия; и изыдут сотворшии благая в воскрешение живота, а сотворшии злая, в воскрешение суда» (Иоан. 5, 28-29).
Яко же спящие никакими более телесными не смущаются страстьми — позабывают свои печали, оставляют свои заботы, не чувствуют болезней, не боятся страхов, ибо всем таким смущениям любезный сон самим собою преградил к ним дорогу: так и праведные чрез смерть успокоеваются, гонения терпеть перестают, гнева и зависти человеческой более не боятся, скучныя и досадныя мысли исчезают, страстей волнение утихает, житейския попечения все отходят, а вместо того, блаженную и спокойную у Бога начинают жизнь, и телами во гробах, как в спальнях, сном смерти наслаждаются, радостнаго воскресения дня в мире ожидают: «приидут бо», по предсказанию Исаиину, «в небесный Сион с радостию и с веселием вечным: на главе бо их и веселие и хвала, и радость приимет я, отбеже болезнь, печаль и воздыхание» (Ис. 35, 10). Ежели бы мы таким блаженным, будущаго нашего воскресения и упокоения, упованием обнадежены не были, то нам жизни нашей ничего бы не было тягостнее, и окаянные мы бы были паче всех животных на земле. Чтó бо жизнь сия имеет покоя? не печали ли и несносных забот полна есть, и едва ли не проходят в суете все дние наши?
Как пробудившись от сна, обыкновенно одежду на себя надеваем, и украшаем себя, чтобы пред людьми явиться не гнусными; так и праведные, пробудившись от сна смертнаго трубою архангельскою, блистать будут всякими непомрачаемыми красотами, и украсятся ризою безсмертия, по оному великаго Церкви учителя слову: «подобает тленному сему облещися в нетление, и мертвенному сему облещися в безсмертие» (1 Кор. 15, 53). В таком нетлеемом украшении приметил некоторых во Откровении возлюбленный Христов ученик: «видех», — говорит, — «и се народ мног, его же изчести никто же может, от всякаго языка и колена и людей и племен, стояще пред престолом и пред Агнцем, облечены в ризы белы, и финицы в руках их» (Апок. 7, 9).
Яко же спящии легко и без всякаго затруднения от сна пробуждаются другаго гласом: так и мертвые в последний день гласом Христовым весьма легко возбудятся. Никто из нас не возбуждает так легко лежащаго на ложе, как Христос лежащаго во гробе, — написал Августин. «Вси бо не ýспнем, вси же изменимся: вскоре, во мгновении ока, в последней трубе: вострубит бо, и мертвии востанут нетленни, и мы изменимся» (1 Кор. 15, 51-52). Несказанно будем удивляться внезапной нашей перемене, увидя нас самих выходящих из гробов и сени смертной, возносящихся на воздух в сретение Господне, и Его божественною славою озаряемых.
Как приметить не можем, каким мы образом от сна пробуждаемся, и как заключенныя наши отверзаются чувства и растворяются нервы; так не можем постигнуть, каким образомь имеет быть наших истлевших тел возстание, как согнившия и в прах уже обратившияся, части нашей плоти паки свой вид приимут, как разсыпанныя кости соберутся, как изорванныя жилы сошьются, как весь телесный состав попрежнему свяжется и кожею покроется: все сие каким образом случится, скудная наша и в тайны Божии не проницающая мысль понять не может, хотя, без сомнения, чаем воскресения мертвых. Наше есть — веровать сему; а всемогущества Божия есть дело изыскивать к произведению того способ. Почему великий Павел и запрещает человеку входить в такое таин Божиих испытание. «Речет некто», — пишет он к коринѳянам, — «како мертвии востанут? коим же телом приидут? безумне, ты, еже сееши, не оживет, аще не умрет: и еже сееши, не тело будущее сееши, но голое зерно; Бог же даст ему тело, яко же восхощет» (1 Кор. 15, 35-38).
Как пробудившись от сна, кажется, что мы очень краткое спали время, и хотя бы несколько часов, или целый день во сне нашем прошел, но нам все сие показалось бы мгновением, так и в последний день, пробудившимся от смертнаго сна, весьма краткое покажется то время, которое между смертию их и воскресением прошло. Как без сна никто пробыть не может, так и смерть необходимый всем конец; и как сон некогда против воли нашей нас спать склоняет, так неотменно умрем все, хотя бы, может, некоторые умереть и не захотели.
Как напоследок не все сладко и спокойно засыпают, но те только, которые, имея спокойный дух и тело невоздержанием не огягощенное, ложатся спать; а которые от забот сохнут, от невоздержания разслабли, которых совесть безпокоит, тех сон не покоен, но мучителен: так неправедным злодеям и не раскаянным грешникам смерть не есть сладкий сон, но паче начало смерти вечныя; выносят бо из жизни сей с собою грызущий совесть их и неумирающий червь: а только праведные, которых единственная утеха был Господь, приятно упокоеваются от трудов своих. Чрез истинное бо покаяние и веру во Христа Иисуса слагают с себя бремя греховное; Христа, жизни Начальника и Победителя смерти, твердым сéрдца упованием обемлют, и жизнь свою так учреждают, что приходящую смерть спокойным и веселым ожидают духом. Тот только человек смерть весело встречает, который давно себя к ней приуготовляет.
Толикое усмотря между сном и смертию сходство, не можем более, слушатели, дивиться — для чего праведные и надеждою будущих благ укрепленные люди, смерти, как некоего сладчайшаго покоя, желали: «блажени мертвии», — вопиет Богослов, — «умирающии о Господе отныне: ей, глаголет Дух Святый, да почиют от трудов своих» (Апок. 14, 13). Также не можем удивляться, для чего некоторым жизнь сия столь скучна была, что ее, как некое тягчайшее бремя, свергнуть с себя хотели. «Увы мне», — с плачем взывает Давид, — «яко пришельствие мое, то есть, странствование в жизии сей, продолжися» (Псал. 119, 5). «Окаянен аз человек», — жалуется Павел: — «кто мя избавит от тела смерти сея» (Рим. 7, 24)? Да и некоторые из язычников были подобных о смерти мыслей. Цицерон, в книге о старости, написал: «смерть мне так приятна, что чем я более к ней приближаюсь, тем более оказывается, что я с волнующагося моря усматриваю землю, и некогда к пристанищу, по долгом плавании, пристану». Но сие в язычнике происходило от смелаго и хвастливаго более, нежели от основатольнаго уверения.
Почему и нам, благословеннии христиане, осталось не бояться смерти, но с радостию себя приуготовлять к оной. Когда смерть к христианину, давно себя к ней приуготовившему, придет: чтó ему сделает, как токмо закроет его очи, дабы он более уже не видел суеты мирския? Того ради и мать наша Церковь о нас, чадах своих, вопиет к Жениху своему: «Несть, Господи, рабом Твоим смерть, исходящим нам от тела, и к Тебе, Богу нашему, приходящим, но преставление на полезнейшая и сладостнейшая, и на упокоение и радость». Которым блаженным покоем, в надежде воскресения праведных, и нас некогда да обрадует владеяй животом и смертию Господь, ходатайством и молитвами ныне вшедшия со славою в горний чертог, преблагословенныя Девы Марии. Аминь. 
Примечание: 
[1] Сказано при Высочайшем Ея Императорскаго Величества присутствия, в Санкт-Петербурге, в придворной церкви, Августа 15 дня, 1763 г. 
Источник: Полное собрание сочинений Платона (Левшина), Митрополита Московскаго. Том I. — СПб.: Издательство П. П. Сойкина, [1913]. — С. 36-41. 

Написать комментарий