Молитва и слезы
Монастырскую полунощницу инок Трофим посещал ежедневно. Бывало, с поля приезжал заполночь, а утром уже первый в храме. А когда приходилось оставаться ночевать на полевом стане во Фроловском, отправлялся на полунощницу в расположенную поблизости Шамординскую обитель, - когда пешком, а когда прямо на тракторе, чтобы времени зря не терять, а заодно и сестрам Шамординским помочь.
Несмотря на свою многозаботливую жизнь, Трофим неотступно держал ум в молитве. Особенно это заметно было в храме, когда он, опустив голову, беззвучно шевелил губами.
«Во время молитвы в храме, - говорил он одному брату, - бесы напоминают уму о каких-либо важных делах, якобы срочных и неотложных, чтобы увлечь его в суету и мечтательность. Тут, брат, надо, чтобы ум стал немым и глухим, тогда только можно по-настоящему молиться. Ведь молитва – это возникновение благоговейных чувств к Богу, от которых рождается в душе умиление. Помнишь, в тропаре преподобного Серафима поется: «…умиленным сердцем любовь Христову стяжал». Мы должны молиться просто, как дети, не думая ни о чем, кроме Отца нашего, иже на Небесех».
Трофим часто читал третий том Добротолюбия – об умном делании. По его просьбе кто-то напечатал книгу эту в малом карманном варианте. А переплетал ее уже Трофимушка сам.
Как-то спросил его один паломник о том, как можно молиться и не рассеиваться умом, исполняя трудовое послушание.
- Младенец, когда находится рядом с матерью, радуется, - отвечал Трофим, - а когда мать отходит от него, то начинает плакать. Так и инок: когда имеет в душе глубокое тихое чувство к Богу и осознает близость его, тогда с радостью может делать любые дела. Это чувство тоже молитва. Даже если он поговорит с кем-либо, то чувство его ко Христу остается при нем. Но когда отойдет умом своим от сладчайшего Иисуса, то впадает во искушение и тогда плачет.
В спор Трофим старался никогда не вступать, памятуя о смертном часе, о Суде, который уже здесь на земле и совершается с душой, и зная, что человек, пребывающий во грехе, лишается благодатного сердечного мира.
- Если ответишь брату грубо или скажешь что с раздражением, - говорил Трофим, - то знай, что уже не сможешь хорошо помолиться до тех пор, пока искренне не покаешься в содеянном.
Кто не имеет великих подвигов, но стяжал любовь, тот по учению святых Отцов, стоит выше в добродетели, чем те, кто подвизается без любви, ибо заповедь о любви есть самая великая и важная. Но любовь к Богу в сердце Трофима не рождалась сама собою, она обреталась многими трудами при содействии Божием. И главный труд его всегда был молитвенный.
Многие слезы, пост и молитва сделали Трофима внимательным ко всему происходящему.
Как-то, когда Трофим помогал штукатурить храм, одна женщина посетовала:
- Работаю штукатуром при монастыре, а помолиться некогда. Домой прихожу, тоже дела: то поесть приготовить, то убрать, то постирать. А на молитву уже и сил нет.
- А ты за работой молись, - сказал Трофим, - вот так: и, зачерпнув мастерком раствор, с каждым движением четко, вслух, стал молиться: «Господи, Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй мя».
Он объяснил ей как важно в молитве покаянное чувство:
- Это самый безопасный путь прохождения молитвы, - говорил он, но, когда молишься, то смотри, не ввергай душу свою в неразумную печаль, а то напрасен будет труд твой. Молиться надо просто. Поняла?
- Поняла, - ответила женщина. С тех пор стала она приучаться проговаривать молитву во время работы и постепенно обрела навык.
Однажды кто-то, смутившись простотой, разговорчивостью и внешней многопопечительностью Трофима, сказал ему об этом. Он благодушно ответил:
- Инок, брат, это не тот, кто не замечает ближних, а тот, кто живет по-иному, то есть по Божьи. Всех любит и всем служит.
Будущий мученик Христов всей душой прилепился к Богу, слагая в сердце слова Господни: По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою (Ин.13, 35).
Глубокое понимание пути спасения, которое для него заключалось в том, чтобы в каждом человеке видеть Христа и делать всякое дело ради Него, а точнее сказать, работать не людям, а Самому Богу, соделало его настоящим монахом.
- Согнись как дуга, и будь всем слуга, - приговаривал Трофим.
- Знаешь, брат, человеку необходимо смиряться, но есть ведь и мнимое смирение, - обратился однажды Трофим к смиренному по виду, но немного ленивому к труду паломнику. – Оно происходит от нерадения и лености. Имея такое мнимое смирение, некоторые думают, что только милостью Божией спасутся, не прилагая усердия. Но они обманываются в надежде своей, потому что не имеют покаяния.
Трофим часто сокрушался о том, что не имеет плача, не знает ни покаяния, ни истинного смирения. Но Господь сподобил его благодатного состояния, сделав ум его видящим как не видящим и слышащим как не слышащим, не желающим знать злых дел человеческих, но внимающим лишь своим делам, словам и помыслам.
- Как кузнец не может ничего сковать без огня, так и человек ничего не может сделать без благодати Божией, - говорил Трофим, объясняя сокровенные чувства души человеческой. – Кто считает себя грешнейшим всех людей, тот обретает благодать и слезы покаяния, а кто без слез надеется обрести покаяние, того надежда пустая.
Как-то в разговоре с одним братом он сказал:
- Велика сила слез. Вода, капая, рассекает твердый камень, а плач разбивает сухость и безпечность души. Плач утишает чувства и омывает скверну грехов. Он окрыляет надеждой и согревает души возлюбивших его. Но кто не презрит всего земного, тот не может иметь истинных слез. Будем же плакать о грехах своих, брат, - закончил Трофим и поспешил в свою келлию.
Кто думает, что он знает что-нибудь, тот ничего еще не знает так, как должно знать, - говорит Апостол – но кто любит Бога, тому дано знание от Него (1 Кор. 8, 2). Трофим всем сердцем любил Бога, и от этой искренней беззаветной любви душа его исполнялась благодатного озарения.
Как-то в конце лета 1992 года, помогая одному местному жителю, Трофим сказал ему:
- Знаешь, брат, чует мое сердце, что скоро умру я.
- Да ты чего это, отец? Ты мужик крепкий. С чего это тебе умирать-то?
Трофим помолчал немного, не желая, видимо, объясняться, а затем посмотрел на небо и ответил:
- Не знаю, брат.
Потом он выпрямился и уверенно добавил:
- Но полгодика, Бог даст, еще поживу.
И опять принялся за работу.
НЕБЕСНЫЕ РАТНИКИ. Жизнеописания и чудеса Оптинских новомучеников (стр.180-186) М.2013г.
