ОН БЫЛ ВСЕМ ДЛЯ ВСЕХ
Житие Святителя Иннокентия Пензинского
Святитель Иннокентий Пензенский родился 30 мая 1784 года в селе Павлове Богородской округи Вохонской десятины в бедной семье церковного причетника Дмитрия Егорова. В Крещении ему было наречено имя Иларион.
Когда настало время, его отдали в Московскую Перервинскую семинарию, где, по причине особенной своей кротости, он получил от духовных наставников фамилию Смирнов. Затем он был переведен в Лаврскую семинарию. 13 февраля 1805 года, еще прежде окончания обучения, стал учителем низшего грамматического класса этой семинарии. После того, будучи учителем поэзии, занимался толкованием воскресных Евангелий и преподаванием катехизического учения для всей семинарии. Через четыре года, в 1809 году, переведен на класс философии и сделан префектом семинарии.
Ища царствия Божия, заботясь более о небесном, нежели о земном, Иларион полюбил уединение и пожелал отречься от мира. И 13 октября 1809 года в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре состоялось его пострижение в иноческий образ, при котором ему было дано имя Иннокентий. На следующий же день он был рукоположен во иеродиакона, затем — в иеромонаха, а 6 августа 1810 года поставлен игуменом Николаевского Угрешского монастыря, откуда 14 октября того же года переведен в Московский Знаменский монастырь.
В 1812 году о. Иннокентий стал бакалавром богословских наук по части Церковной истории Петербургской Духовной Академии, и в июне того же года был произведен в архимандрита. В сентябре 1813 г. он был утвержден ректором Санкт-Петербургской Духовной семинарии, профессором богословских наук, а затем членом комитета Духовной цензуры при Санкт-Петербургской Духовной Академии. В то же время был поставлен настоятелем Сергиевской пустыни, а по званию ректора начал присутствовать в С.-Петербургской Консистории.
7 июня 1816 г. управлению о. Иннокентия был поручен Новгородский Юрьев монастырь. 7 апреля 1817 г. именным Высочайшим указом он был назначен членом Главного Правления народных училищ.
В марте 1819 г. архимандрит Иннокентий был рукоположен в сан епископа Пензенского и Саратовского.
С детства святителя Иннокентия отличали высокие христианские добродетели смирения, благочестия и покорности. Под кров его часто приходили убогие странники мира, ищущие горней обители. Он любил заботиться о них и смиренно поучался у самых простых людей, принимая назидание и обличение, тогда как многие из образованных людей, по собственному их побуждению, находя в нем наставника, поучались от него в беседах и в духовном общении. Как в разговоре, так и в писаниях своих, он откровенно обличал людей, в которых замечал искреннее желание истины и добра; но, сказав что-либо голосом наставника, он в то же время старался уничижить самого себя. Проницательность его была такова, что когда он беседовал с кем-либо наедине, то, казалось, угадывал тайные помыслы и желания. Но сладко и утешительно было слово его наставления.
Святитель Иннокентий отличался замечательным даром проповедничества. Проповедь его была исполнена силы слова Евангельского; пламенные чувства его проникали в сердца слушателей. Он искал Евангельского духа и силы, а не слов человеческой мудрости, и старался всегда внушать слушателям смирение и осторожность по отношению к замыслам и обольщениям духа злобы.
Постоянной его спутницей была молитва. В течение всей своей жизни он с благоговением читал творения Святых Отцов и учителей Церкви. Он и сам написал произведения, которые имеют очень важное значение: «Начертание Церковной истории от Библейских времен до XVIII века», «Богословие деятельное подлежательное и практическое»; «Опыт изъяснения первых двух псалмов» и «Изъяснение Символа веры».
Святитель Иннокентий сильно восставал против ересей и лжеучений, и, в частности, против книг, распространяющих ложные понятия и вредные толки. Он призывал остерегаться книг, дополняющих Откровение веры мечтаниями, часто явно безрассудными.
Многотрудны были его занятия и изумительна деятельность. Семь лет продолжались неусыпные труды его по распространению духовного просвещения в С.-Петербурге, но напряженные умственные усилия истощили его слабое от природы здоровье. Тяжкий недуг окончательно подорвал его силы. Однажды ночью, он, утомленный приготовлением записок для урока, который предстояло провести на следующее утро, одолеваемый сном, прилег тут же на пол, чтобы скорее пробудиться и снова приняться за свой труд, но простудился и заболел. Не успело его здоровье еще совершенно восстановиться, как новые обязанности потребовали его прибытия во вверенную ему епархию.
В дороге Преосвященный Иннокентий занемог и уже тяжело больной прибыл в Москву в марте 1819 г., где вынужден был прожить три месяца, не имея сил продолжать путешествие. Только в июне достиг он пределов Пензенской епархии, и в первом же селении принес благодарственное молебствие Всевышнему.
При всей слабости его здоровья не проходило ни одного праздничного и воскресного дня, когда бы он не совершал Божественной Литургии и не произносил назидательного поучения. С невыразимым благоговением Преосвященный Иннокентий каждый раз совершал Бескровную Жертву перед Престолом Божиим. Изнуренное лицо его в это время одушевлялось новой жизнью, особенно во время призывания Святого Духа. Со слезами повергался он на землю по принесении Святых Даров, и хотя архиерейское облачение при болезненной его слабости могло быть для него тягостно, не позволял диаконам поддерживать его. Ни его немощи, ни продолжительность священнослужения не могли ослабить силы его духа.
Святитель Иннокентий с таким благоговением погружался в молитву, что не обращал внимания ни на что постороннее. Однажды, во время священнослужения его в Крестовой церкви после Херувимской песни, слух о пожаре в доме, где устроена была церковь, произвел сильное волнение среди предстоящих, но Преосвященный не слышал ничего и даже не заметил смятения, с прежним благоговением и вниманием продолжая приносить Жертву Богу.
Исполняя долг заботливого Пастыря, он, по выражению Апостола, сделался всем для всех (1 Кор. 9, 22): с одними скорбел, с другими радовался о Господе, одних научал, другим сочувствовал, а всех вообще — любил. Ничто не вызывало такого возмущения в его душе, как неведение духовными лицами священных обязанностей и несоответствие своему званию. Ни один священнослужитель не отходил от него без пастырского наставления. Ревность по вере была столь сильна в его душе, что там, где нужно было защищать ее, он не знал никакого человекоугодия.
Достойно удивления, что при всем множестве дел, несмотря на болезнь, он успел в короткое время осмотреть почти все церкви города, заняться устройством архиерейского дома, находившегося в ветхости и упадке, лично присутствовать при испытаниях питомцев семинарии, гимназии и Духовных училищ, назидая всех мудрым наставлением к истинному и деятельному просвещению.
9 октября, пробудившись ночью, он подозвал келейника и сказал ему:
«Послушай, какое дивное видение мне представилось! Казалось мне, что небеса отверзлись. Двое светлых юношей в белых одеждах, слетев с высоты, предстали предо мной и, с любовью глядя на меня, взяли меня, немощного, и вознесли с собою на небо. Сердце мое исполнилось несказанной радости, и я пробудился».
С благоговением готовясь к отшествию в вечность, Преосвященный утром 10 октября потребовал совершить над ним Таинство Елеосвящения. Вечером этого дня он предал свой дух Господу в тот момент, когда читались слова псалма: Аз же, Господи, уповаю на Тя (Пс. 54; 24).
