Безумие любостяжания и сластолюбия
Еп. Виссарион (Нечаев). Поучение в 26-ю неделю по Пятидесятнице.
Безумне! В сию нощь душу твою истяжут от тебе, а яже уготовал еси, кому будут? (Лк. 12, 20).
Кого это Господь называет безумным? Называет одного богатаго землевладельца, которому Господь послал обильный урожай хлеба, так что негде было его поместить. Он решился сломать старыя житницы и построить новыя с тем, чтобы поместить в них все добро свое и наслаждаться им на много лет. Поведение разбогатевшаго землевладельца, по-видимому, было благоразумно. Иной, пожалуй, на его месте поступил бы иначе. Чтобы избавить себя от забот о том, куда девать обильный урожай и где сберечь его, он, пожалуй, поспешил бы сбыть его в чужия руки, продать за дешевую цену какому-нибудь промышленнику и вырученныя деньги расточить в пирах и попойках с приятелями. Это было бы поистине безумно. Не так поступил разбогатевший землевладелец евангельской притчи. Как свойственно всякому благоразумному хозяину, он позаботился убрать свой урожай в просторныя житницы и беречь его для собственнаго продовольствия с тем, чтобы достало его на много лет. Он сообразил, что могут наступить неурожайные годы и на этот случай пригодится ему излишек от урожая. Следовало, по-видимому похвалить его за благоразумное ведение хозяйства, а Господь не похвалил, а назвал его безумным. За что же он заслужил такой отзыв? В чем проявилось его безумие?
Прежде всего оно проявилось в Богозабвении. Он должен был знать, что от Бога происходит всякое даяние благое, что обильным урожаем на своих полях он обязан милости Божией. Не пошли Господь благовременных дождей, ничего бы не уродилось на его полях, несмотря на все труды земледелия. Мало ли других бедствий, делающих безплодными труды земледельца, напр. от градобития, от саранчи, от червей и т. п. Господь спас поля землевладельца от всех этих бедствий и благословил обильным урожаем. Первым делом надлежало возблагодарить Господа за Его милость, а он не вспомнил Его, как будто ничем не обязан был Ему. Так поступить свойственно было только безумному.
Благоразумно поступил он, что принял меры к сбережению добра; но для чего он счел нужным сберегать его? Он должен был знать, что Господь посылает излишек даров своих одним для того, чтобы делиться с другими. Господь конечно мог бы распределить равномерно свои дары между всеми; но Ему это не угодно. Он так устроил наши земныя отношения, чтобы люди богатые, ущедренные от Бога обилием земных благ, взирали на себя как на орудия промышления Божия о бедных и облегчали их участь делами любви и милосердия, и чтобы бедные благодеяниями их побуждаемы были платить им благодарностию. Не будь одолжений с одной стороны и благодарности за них с другой, не было бы благоприятных условий для поддержания братскаго союза. Какой благоприятный случай разбогатевшему от урожая землевладельцу открылся для благотворения ближним в разнообразных нуждах! Сколько бы добра он мог сделать им и сколько благословений мог бы получить от облагодетельствованных им! Но он не воспользовался этим случаем: Бога не поблагодарил и ближних забыл. Он думал только о себе, радовался тому, что может жить много лет в свое удовольствие, «почивать, есть, пить и веселиться». Пусть другие страдают от голода, от холода, от неимения одежды, обуви, приюта, от болезней и отсутствия врачебной помощи, ему нет до них дела, лишь бы ему одному хорошо жилось. У него много сметливости и благоразумия на то, чтобы устроить свое личное благосостояние, но подумать о благе ближних, разсудить, нельзя ли сделать так, чтобы не он один был доволен и счастлив, но чтобы и другие были довольны и счастливы, не приходило ему в голову. Он был умен для себя, а в отношении к другим являлся поистине безумным. Самолюбие и плотоугодие заглушили в нем здравый смысл. В его расчеты не входило даже то, что ему же было бы лучше, если бы вокруг него не было нищеты, если бы все окружающие его были им довольны за благодеяния и не безпокоили его напоминаниями о своих нуждах. У него недостало даже житейской сообразительности для того, чтобы участием в нуждах и бедствиях людских послужить собственному своему благу. Поистине безумен.
Далее, какое безумие открывается в его понятиях о счастии! По его мнению, чтобы быть счастливым, нужно иметь только средства для удовлетворения одних чувственных потребностей и прихотей. Для жизни скотоподобной действительно больше ничего не нужно; но человек не скот; как созданный по образу и подобию Божию, он имеет душу безсмертную, предназначенную к жизни в общении с Богом. Был один мудрец на свете, который тоже пришел к убеждению, что счастие человека состоит в чувственных наслаждениях; он не отказывал себе ни в чем приятном для зрения, для слуха, для гортани, для чрева, для любострастия и располагал обильными средствами, чтобы все это иметь и всем этим наслаждаться. Но надолго ли продолжалось его наслаждение? Все это наконец ему надоело, прискучило, и сказал он: «все суета и томление духа. О смехе сказал я: глупость, а о веселии; чтó оно делает?» (Еккл. 2, 12). Ощущение суеты или душевной пустоты непременно должно оставаться в душе каждаго миролюбца, ищущаго счастия в чувственных увеселениях: они только на время могут потешить душу, и когда человек, привыкший и пристрастившийся к ним, останется наедине с собою и серьезно вникнет в свое душевное состояние, он не может не услышать внутри себя обличающаго голоса или упрека, зачем он тратит свои силы на такое дело, как чувственное развлечение; он сам себя осудит за легкомыслие и назовет себя безумным. Может быть со временем образумится и богач евангельской притчи, когда собственным опытом убедится в суетности своих мечтаний найти счастие в еде, питье и в веселии. Но, как видно, он не скоро мог дойти до этого убеждения. Он надеется, что его богатства и следственно средств для веселой жизни достанет на много лет. В этом опять нельзя не приметить его безумия. Только безумному свойственно уверять себя, что он долго проживет на свете. «Жизнь человека, сказал Господь пред началом своей притчи, не зависит от изобилия его имения» (Лук. 12, 15). Т. е. богатство само по себе никому не прибавит лет жизни. В животе и смерти Бог волен, от Него единаго зависит продолжение жизни. Случается, что и бедняк долго живет, и богатый скоро умирает, особенно если он изнуряет себя непомерными заботами о скоплении и сбережении богатства и предается неумеренному наслаждению. То и другое ускоряет смерть его, ибо истощают его здоровье. Богач евангельской притчи, мечтая о долголетии, не подумал о том, что долголетие приятно только в соединении с здоровьем, без чего оно только в тягость служит человеку, ибо нездоровый лишен возможности наслаждаться благами жизни. Не подумав об этом, богач поистине заслужил название безумнаго. Не подумал он также о том, чтó ожидает его по смерти. Пристрастие к земным благам заглушило в нем мысль о смерти и о судьбе по смерти. Он вел себя так, как будто ему придется вечно жить на этом свете, как будто нет другой жизни, в которой каждому будет воздаяние по делам, в которой каждый пожнет то, что посеял здесь. Вместо того, чтобы мечтать и думать об устроении благосостояния в здешней жизни, ему надлежало бы сколько-нибудь позаботиться о приготовлении к вечности. Устраняя от себя эту заботу, он поистине походил на безсмысленное животное, которое по самой природе своей назначено для одной временной жизни, — следственно поистине безумен.
Пристрастие к земным благам довело его потом до забвения, что умирая, он ничего не возмет с собою на тот свет. Следовало ему по крайней мере распорядиться о наследстве, принять меры к тому, чтобы оно попало в благонадежныя руки, чтобы не расточено было быстро скопленное трудами многих лет. На это ему недостало даже одного житейскаго благоразумия: поистине безумен. За это-то безумие и вообще за безумие во всех отношениях он и потерпел заслуженное наказание. Ему не дано было дожить не только до глубокой старости, но и до следующаго утра. Безумне, изрек ему Господь, в сию нощь душу твою истяжут от тебе, а яже уготовал еси, кому будут?
Таковы, братие, горькие плоды любостяжания и пристрастия к земным наслаждениям. Научимся земныя блага, даруемыя нам по милости Божией, употреблять не для грубаго самоугодия, не для служения страстям, но во славу Божию и во благо ближним; научимся взирать на земную жизнь, как на время для приготовления к вечности. Безсмысленно и безумно было бы, зная, что вечная наша судьба зависит от того, как мы будем пользоваться краткою земною жизнию, проводить ее так, как задумал провести ее разбогатевший от изобильнаго урожая землевладелец евангельской притчи. Да спасет нас Господь от подобнаго безумия.
Источник: Костромския поучения за 1898 год Епископа Виссариона. — М.: Университетская типография, 1900. — С. 309-313.
