Устроение нашего спасения - великий праздник для всех святых
Слово свт. Иннокентия Херсонского (его же память ныне) в Неделю 1-ю по Пятидесятнице, Всех святых
Ныне праздник во имя Всех святых, а мы собрались праздновать его среди жилища всех — мертвых! По празднику ли место? Думаю, что весьма по празднику; ибо мертвые ближе нас к святым уже потому, что, разрешившись от уз плоти, находятся с ними в одном и том же мире, невидимом; еще мертвые ближе нас к святым тем, что, подобно святым, не грешат уже более, по крайней мере не грешат подобно нам, грешным. Смотря на дело с сей стороны, я даже не знаю, братие, что более должно называть кладбищем — то ли место, где почивают усопшие, или то, где находимся мы, живые. Ибо здесь, среди такого множества почивших плотью, без сомнения, есть немалое число живых духом; а среди нас, живущих по плоти, един Бог ведает, есть ли люди не мертвые духом.
Итак, место празднования нашего весьма по празднику; и те поступили весьма хорошо, кои храм здешний, предназначенный особенно для молитв за умерших, посвятили памяти Всех святых; ибо сим самым души, почивающих здесь усопших отданы под могущественное покровительство Всех святых, так что каждая душа может иметь между ними особенного, себе свойственного, ходатая. Благоразумно поступили, братие, и вы, что для празднования в честь Всех святых собрались в таком множестве сюда, на место всех усопших, ибо и святые и мертвые внушают нам, живым, одну и ту же важную истину: "смертные, живите для Бога и добродетели; без этого все, что вы ни делаете, что ни приобретаете, чем ни отличаетесь, все — суета и ничтожество!"
Это говорят нам, во-первых, Все святые. Как говорят?.. Самым образом жизни и званием своим. В самом деле, братие, в мире было много людей славных и могущественных, кои потрясали целые царства и народы; много было людей богатых, кои не знали числа своим сокровищам; много было мудрых и ученых, кои знали все — от кедра до иссопа, от солнца до песчинки: и, однако же, мы не празднуем во имя ни одного из сих людей. А в честь кого празднуем? В честь тех, коих мир большей частью или не знал, или, зная, почитал буими, или даже гнал и довел до смерти, из коих, по описанию апостола, одни камением побиени, или претрени быша, другие…убийством меча умроша, почти все были лишени, скорбяще, озлдблени… в пустынех скитающеся и в горах и в вертепах и в пропастех земных (Евр. 11; 37–38). Таких людей, а не знатных, не великих, по мнению мира, празднуем мы память. Что значит это? То, что и могущество, и богатство, и слава, и мудрость земная не составляют вечного достоинства человека, что все это значительно только до гроба, а там потребно другое, совершенно другое. Что именно? То самое, за что ублажаются святые. Это, как вы слышали при чтении нынешнего Апостола, это — смирение, терпение, чистота духа и тела, любовь к Богу и ближним, добродетель, богоподобие. Кто успеет обогатить и отличить себя сими драгоценными качествами, тот, хотя бы ничто был для мира, хотя бы ничего не имел, хотя бы всю жизнь провел в презрении, рабстве и нищете, будет велик у Бога, получит то, с чем не сравнится никакая слава земная, никакое блаженство временное. Вот чему поучают нас все святые! Это же самое внушают нам и все мертвые. Как внушают? Самым настоящим состоянием своим.
В самом деле, подумайте! Между погребенными здесь немалое число таких, кои отличались почестями, занимали важные места, имели влияние на многих; пойдите теперь и спросите, кого угодно из них — что, помогла им их важность при смерти, защитила ли от болезней тела, от ужасов и томлений духа?.. Если бы не какой-либо крест или камень над их могилой, то ее нельзя было бы отличить от могилы самого последнего нищего.
Так смерть смиряет гордыню и величие наше, ибо почести и отличия — без веры и добродетели — суета! Между почивающими здесь также немалое число людей, кои обладали великими стяжаниями, составляли зависть многих; пойдите, спросите любого из них — что взял он с собой из своих сокровищ? Увы! Наги все пришли мы из утробы матерней, едва не наги отходим и в утробу земли. Смерть отъемлет все, ибо стяжания и богатство — без страха Божия и дел милосердия — суета. И что, если бы каким-либо чудом дано было всем, здесь почивающим, восстать из гробов и возвратиться к прежним занятиям? Многие ли возвратились бы к ним? Думаете ли, что честолюбец снова начал бы гоняться за почестями? Что сребролюбец опять стал бы погребать вместе с златом сердце свое в сундуки? Что плотоугодник паки пошел бы валяться в болоте чувственных удовольствий? Нет, наученные опытом, они все, думаю, и не посмотрели бы на то, что прежде так занимало их; каждый поспешил бы в уединенное место, дабы там плакать о своих грехах и приуготовить себя к вечности.
Чего нельзя уже сделать, братие, умершим, то весьма возможно и удобно для нас. Пользуясь еще всеми средствами благодати, мы можем, легко можем очиститься от всех скверн греховных, и таким образом приготовить себя к переходу в другой мир так, чтобы вступить в него не как узники, которых переводят из одного места в другое подневольно, а как дети, которые с радостью возвращаются из дальней страны в дом отеческий. Воспользуемся же, братие, сей драгоценной возможностью устроить дело своего вечного спасения, воспользуемся и возвратимся в домы свои с искренней и твердой решимостью жить остальное время живота нашего не для похотей плоти, не для удовольствия мира, а для Бога и добродетели. Это будет истинно великий праздник не для нас только, а и для Всех святых, и для всех мертвых, ибо и святые, и мертвые ничего так не желают нам, живым, как вечного нашего спасения. Аминь.
