Вы забыли, господа, что Черняев народный герой
Черняев Михаил Григорьевич в 1876 г. командующий сербской армией в войне с Турцией. Окончил Военную академию (1853), участвовал в Крымской и Кавказских войнах, военный губернатор вновь образованной Туркестанской области. С 1873 до 1878 г. издатель газеты «Русский мир». В 1876 г. тайно уехал в Белград и был назначен командующим сербской армией, в 1882–1884 гг. туркестанский генерал-губернатор.
По свидетельству дочери Ф.М. Достоевского Л.Ф. Достоевской, писатель встречался с Черняевым в Петербурге в 1879 г.: «Вокруг отца образовался кружок патриотов, самыми значительными из которых были Константин Победоносцев и генерал Черняев <...>. Генерал Черняев был пылким славянофилом. Взволнованный несчастной судьбой славянских народов, он отправился в Сербию, создал там добровольческую армию и отважно сражался с турками. Его рыцарские подвиги вызвали такое воодушевление в России, что Александр II был вынужден объявить войну туркам, в результате которой славянские народы были, наконец, освобождены от ига Оттоманской империи. Война окончилась и Черняев вернулся в Россию. Впоследствии он был назначен генерал-губернатором наших центральноазиатских провинций; но в 1879 году он жил с семьей в Петербурге и каждый день бывал у Достоевского. Когда бы ни зашла я в комнату отца, я встречала там генерала, всегда сидевшего на привычном своем месте на диване и пылко обсуждавшего будущее объединение всех славянских народов. Мой отец чрезвычайно интересовался этим вопросом».
Рассказы очевидца генерала Черняева о зверствах турок послужили также еще одним аргументом в пользу бунта Ивана Карамазова против божественного миропорядка. Достоевский и Черняев встречались в Славянском обществе в Петербурге.
Достоевский неоднократно высоко оценивал действия Черняева по освобождению сербов от турок, посвятив ему специальную главу «Черняев» в «Дневнике писателя» 1876 г.: «Обозначилась и еще одна русская личность, обозначилась строго, спокойно и даже величаво, — это генерал Черняев <...>. Отправляясь в Сербию, он рисковал всей своей военной славой, уже приобретенной в России, а стало, и своим будущим <...>. Тем не менее это лицо уже обозначилось твердо и ясно: военный талант его бесспорен, а характером своим и высоким порывом души он, без сомнения, стоит на высоте русских стремлений и целей <...>. Замечательно, что с отъезда своего в Сербию он в России приобрел чрезвычайную популярность, его имя стало народным. И немудрено: Россия понимает, что он начал и повел дело, совпадающее с самыми лучшими и сердечными ее желаниями, — и поступком своим заявил ее желания Европе. Что бы ни вышло потом, он может уже гордиться своим делом, а Россия не забудет его и будет любить его» («Дневник писателя» 1876 г.); «Ну, а из ямы, которую выкопала Черняеву в Сербии интрига, видно, вытащит Черняева весь народ русский. Вы забыли, господа, что Черняев народный герой, и не вам его похоронить в яме»; «Черняева даже и защитники его теперь уже считают не гением, а лишь доблестным и храбрым генералом. Но одно уже то, что в славянском деле он стал во главе всего движения, — было уже гениальным прозрением; достигать же таких задач дается лишь гениальным силам. Славянское дело, во что бы то ни стало, должно было наконец начаться, то есть перейти в свой деятельный фазис; а без Черняева оно бы не получило такого развития <...>. Но если уже началось славянское дело, то кто же как не Россия должна была стать во главе его, в том назначение России — и это понял Черняев и поднял знамя России. Решиться на это, шагнуть этот шаг, — нет, нет, это не мог сделать человек без особенной силы <...>. Но Черняев служил огромному делу, а не одному своему честолюбию, и предпочел скорее пожертвовать всем — и судьбой, и славой своей, и карьерой, может быть даже жизнью, но не оставить дела. Это именно потому, что он работал для чести и выгоды России и сознавал это» (главка «Черняев» в «Дневнике писателя» 1876 г.; «Черняев. Не гений <...>. Но стать во главе движения всей Европы — есть гениальное прозрение. И такая задача удается только гению <...>. Гениально, если он честолюбец, гениально, и если он всеславянин <...>. Имя Черняева теперь принадлежит истории и не умрет никогда...». Черняев шел за гробом Достоевского. В РГБ сохранилось одно письмо Черняева к Достоевскому от 15 декабря 1880 г. с просьбой прислать «Дневник писателя».
Источник: www.fedordostoevsky.ru
