Как терпели скорби Оптинские старцы (Окончание)

Как терпели скорби Оптинские старцы (Окончание)

(Окончание. Начало здесь)
Много скорбей было и у преподобного Варсонофия. Несмотря на великие духовные дарования старца, нашлись недовольные его деятельностью: путем доносов, интриг и жалоб в 1912 году он был удален из Оптиной и назначен настоятелем Старо-Голутвина Богоявленского монастыря, крайне расстроенного и запущенного. Смиренно просил старец оставить его в Оптинском скиту для жительства на покое, просил позволить ему остаться хотя бы и в качестве простого послушника. Но просьба его осталась без ответа.

Сборы старца, не имевшего почти никакого имущества, были недолгими. Он говорил духовным чадам: «Немного вещей беру я с собою: образа все остаются, а из картин возьму только портрет великого старца и духовного благодетеля моего отца Анатолия и батюшку отца Амвросия. Остальное останется так, как было». Мужественно перенося скорбь от разлуки с любимой Оптиной, старец принялся за благоустройство вверенной ему обители. В скорбях преподобный Варсонофий не падал духом, а переносил их мужественно и стойко.

Духовное чадо старца, отец Феодосий, писал о последних месяцах его жизни – феврале и марте 1913 года: «Между тем как православный верующий народ стекался к старцу за получением облегчения не только душевных, но и телесных недугов, самого батюшку подтачивал в это время лютый недуг. Давно уже, свыше 20 лет, напал он на батюшку и с тех пор не оставлял его до гроба. Непрестанные батюшкины заботы о Голутвине, многочисленные огорчения, переутомление и часто совершенное изнеможение в непосильных трудах с каждым днем усиливали его недуг…

Батюшка не прекратил приема народа, хотя силы его с каждым днем заметно падали. Народ он принимал до 13 марта, а жить ему оставалось чуть более двух недель. Уже умирающий, изнемогавший от боли, он не мог отказать страждущим и ищущим старческого окормления и утешения».

Преподобному Анатолию (Потапову) суждено было стать свидетелем исполнения грозных пророчеств Оптинских старцев. Монахов ссылали, арестовывали, издевались над ними. Во второй половине 1918 года в монастыре стало не хватать хлеба, недоставало вина для Божественной Литургии. Братия терпели голод, научились делать хлеб из гречневой мякины. После службы из церкви выходили в большой физической слабости.

Когда духовные чада предложили преподобному Анатолию на время оставить Оптину, он ответил решительным отказом: «Что же, в такое время я оставлю святую обитель? Меня всякий сочтет за труса, скажет: когда жилось хорошо, то говорил: терпите – Бог не оставит; а когда пришло испытание, первый удрал. Если и погонят, то тогда оставлю святую обитель, когда никого не будет. Последний выйду и помолюсь и останкам святых старцев поклонюсь, тогда и пойду».

После закрытия монастыря и реорганизации его в сельхозартель старец был арестован. По дороге в тюрьму он тяжело заболел, и ему, ошибочно приняв старца за тифозного, остригли волосы и бороду. Вернулся он в обитель совсем измученный, еле живой, но со светлой улыбкой и благодарением Господу. Когда его увидели остриженным, многие не узнали батюшку, а потом очень опечалились. Старец же веселый вошел в келью и сказал, перекрестившись: «Слава Тебе, Боже! Слава Тебе, Боже! Слава Тебе, Боже!» – и, осмотрев всех, добавил: – «Посмотрите, каков я молодчик!»

Потом сел пить чай и весело рассказывал о своей поездке в Калугу: «Как там хорошо! Какие люди хорошие! Когда мы ехали в поезде, у меня была рвота. Дошли пешком, а там владыка Михей почему-то стал требовать лошадь. И зачем это он выдумал? Все братья пошли, а мы сидели в "чеке”. Там курили, было душно. У меня поднялась рвота, и меня отправили в больницу, подумали, что у меня тиф. Там меня остригли, но это ничего – так гораздо легче. Доктор, такой хороший, сказал, что по ошибке счел меня за тифозного и велел остричь, – очень извинялся. Такой хороший! Сторож в больнице тоже очень хороший… Сестра – тоже очень хорошая – была у отца Амвросия… Да, хорошие люди, хорошие… Знаешь, тот, кто меня арестовал, после сказал, что по ошибке меня арестовал, и просил простить его и даже руку у меня поцеловал. Я сказал, что это ничего, что я очень рад, что съездил в Калугу».

Свою «арестантскую» поездку в сопровождении чекистского конвоя, поругания и тяжкие страдания старец описывал с детским беззлобием и райским благодушием – как духовное паломничество. Старец никого не осудил. В тяжких испытаниях он явил правду Божию, исполнил заповедь Господню о любви к врагам: благословлял глумившихся, прощал ненавидевших, молился за обижающих.

29 июля 1922 года в монастырь приехала чрезвычайная комиссия. Старца долго допрашивали и хотели увезти. Преподобный Анатолий сохранял мирное расположение духа и смиренно просил отсрочить арест на один день, чтобы ему можно было приготовиться в путь. Чекисты согласились, пригрозив келейнику, чтобы назавтра старец был обязательно готов к отъезду. После этого преподобный уединился у себя в келье и в молитве предал свою душу Богу.

На другой день утром приехала комиссия. Спросили келейника: «Старец готов?» «Да, – ответил он, – готов» – и открыл перед посетителями дверь кельи, посреди которой уже стоял гроб с телом почившего старца. Так Господь чудно призвал к Себе Своего верного раба, исполнившего все Его повеления и заповеди, сподобив Своего угодника в последнюю ночь молитвенно приготовиться «в путь всея земли» и не попустив надругаться над Своим избранным сосудом.

Ярким примером терпения скорбей, смирения, кротости являлся преподобный Нектарий. После закрытия монастыря, в Вербное воскресенье 1923 года преподобного Нектария арестовали. Старца повели в монастырский хлебный корпус, превращенный в тюрьму. Он шел по мартовской обледеневшей дорожке и падал. Комната, куда его посадили, была перегорожена не до самого верха, а во второй половине сидели конвоиры и курили. Старец задыхался от дыма. В Страстной четверг его увезли в тюрьму в Козельск. Позднее из-за болезни глаз старца перевели в больницу, но поставили часовых. Все истязания преподобный переносил безропотно.

После тюрьмы власти потребовали, чтобы преподобный Нектарий покинул Калужскую область. Без монастыря, без братии, в ссылке он пребывал в великой борьбе душевной, был глубоко потрясен и печален. Всё утешение его было в молитве. Однажды уходящий от него обернулся и увидел, как преподобный, с руками, простертыми, как у ребенка, зовущего мать, весь обратился к иконам.

Преподобный Нектарий рассказал своим духовным детям, что к нему явились все Оптинские почившие старцы и сказали ему: «Если хочешь быть с нами, не оставляй своих духовных чад». И он вернулся к старчеству. Жившие с ним уверяют, что духовный перелом был явен: к ним вышел прежний старец во всей силе духа.

В годы тяжелых искушений, страшных испытаний для Русской Православной Церкви, для всей России преподобный Нектарий брал на себя бремя людских грехов, нес крест старческого служения. Почил он в ссылке, в изгнании.

Преподобный Никон был великим образцом терпения, всегда, с дней юности и до кончины своей, благодушно переносил всё ниспосланное ему Богом. Душа его, горевшая твердой верой и любовью к Богу, все случающееся с ним принимала с благоговением как от Самого Господа.

Изгнанный из Оптиной Пустыни в июне 1924 года воинствующими атеистами, он в последний раз отслужил всенощное бдение, покинул монастырь и переселился в город Козельск, где служил в Успенском соборе, окормлял уцелевших шамординских монахинь и паломников, принимал народ, выполняя свой пастырский долг.

Его арестовали в июне 1927 года. Около года преподобный Никон пробыл в тюрьме в Калуге, три страшных года провел в лагере «Кемперпункт». По окончании срока его приговорили к ссылке в Архангельскую область. В августе 1930 года преподобного Никона отправили на Пинегу, в деревню Воспола.

Это было его последнее земное пристанище, последний этап земного страдания. Он нашел квартиру в доме одной женщины, которая поставила условием своему квартиранту выполнять все тяжелые физические работы по дому. Состояние здоровья старца ухудшалось с каждым днем, он недоедал.

Хозяйка с характером исключительно сварливым, злым и жестоким помыкала им, как своим рабом. Казалось, что сам бес вселился в нее, заставляя мучить больного. Жестокая старуха не давала ему ни покоя, ни отдыха. Изнемогая от слабости, он безпрекословно выполнял всё при постоянно повышенной температуре и с больной ногой.

Однажды от непосильного труда страдалец не смог встать. В конце концов, узнав, что он неизлечимо болен туберкулезом, хозяйка в зимнюю стужу выгнала постояльца из дома, выбросив на улицу все его вещи. Тогда товарищ по несчастью бывший насельник Оптиной Пустыни иеродиакон Петр перевез умирающего отца Никона в деревню Валдокурье, где жил и сам.

Во время предсмертной болезни, несмотря на всё усиливающиеся страдания, а под конец и полную безпомощность, он оставался верным данному им обету терпеть всё и не только почти не жаловался никому на свою болезнь, но и не требовал и не просил ничего для облегчения своих мук, не выказывая ни делом, ни словом, ни даже взглядом своего неудовольствия чем-либо, смиренно принимая всё ниспосланное ему как должное. До последних минут преподобный Никон продолжал выполнять свое молитвенное правило, читал Священное Писание, заботился о духовных чадах и писал им записки слабеющей рукой.

Преподобный Исаакий Оптинский II был последним настоятелем старой Оптиной. Он управлял монастырем в самое тяжелое для обители время – с 1914 по 1923 годы: Первая мировая война, Февральская и Октябрьская революции и гонения на Церковь. Архимандрит Исаакий вместе с братией испытал все скорби, которые обрушили на них враги православной веры и Церкви. Не отступая ни на шаг, не прячась от гонителей, преподобный Исаакий показывал пример исповедничества. Он был достойным преемником Оптинских старцев. Венцом его многотрудного и неуклонного восхождения по лестнице духовной и свидетельством пламенной любви к Богу стала его мученическая кончина за Христа в 1938 году.

Преподобные отцы наши, старцы Оптинские, молите Бога о нас, грешных!

Ольга Рожнёва

Написать комментарий