Обличивший декларацию митр. Сергия (Страгородского), но не уклонившийся в раскол

Обличивший декларацию митр. Сергия (Страгородского), но не уклонившийся в раскол

Священномученик Вениамин, епископ Романовский (в миру Василий Константинович Воскресенский) родился в 1871 году в Ярославской губернии в многодетной семье сельского священника. После окончания Московской Духовной Академии Василий Константинович несколько лет работал преподавателем русской литературы и истории в Кутаисской Духовной Семинарии. В начале 20 века он стал преподавателем Тифлисской Духовной Семинарии, где преподавал в течение 7 лет. С 1909 по 1911 год он преподавал в Вологде, а с 1911 по 1916 год в Ярославле.

В Ярославле семинарский преподаватель Воскресенский встретил революцию 1917 года и начало гонений на Церковь. В 1918 году Ярославскую Семинарию закрыли. К началу 1920-х годов над Русской Церковью нависла угроза полного уничтожения, советская власть целенаправленно устраняла архиереев не только от церковного управления, но и создавала условия невозможности рукоположения новых священнослужителей. Летом 1921 года на съезде духовенства и мирян Романовского (Тутаевского) уезда Василий Константинович Воскресенский был избран кандидатом на кафедру викарного епископа Ярославской епархии. Вскоре состоялось пострижение его в монашество (с именем Вениамина) и рукоположение во епископа Романовского, викария Ярославской епархии.

В 1922 году ГПУ арестовало митрополита Ярославского Агафангела в надежде, что церковная власть перейдет к обновленцам. Но православное духовенство Ярославской епархии поддержало епископа Вениамина (Воскресенского), и не пошло к обновленцам. Вскоре арестовали и владыку Вениамина. Освободился он только в 1926 году. Вернувшись в Ярославскую епархию, епископ Вениамин стал много ездить и везде проповедовать. И в 1927 году был вновь арестован. Арестовали владыку в городе Пошехонье после архиерейского богослужения, ему предъявили обвинение в монархической агитации, доказательством чему служило то, что за богослужением диакон возглашал строки псалма: «Господи, силою Твоею возвеселится царь и о спасении Твоем возрадуется зело». В конце службы епископ произнес проповедь, в которой были следующие слова: «Не верьте этим безбожникам, что нет Церкви, Церковь внутри нас. Будьте стойки за веру православную, не верьте этим глупцам, ибо учение их есть еретическое и приведет к гибели нашу страну».

Владыку Вениамина приговорили к 3 годам ссылки в Казахстан. В ссылке владыка находился в городе Джамбейт.

Когда в 1928 го­ду начались смущения, связанные с опуб­ликованием декларации митрополита Сер­гия (Страгородского), то священник Покров­ского храма отделился от митрополита Сер­гия и призвал к тому же других. Епископ Вениамин, разъясняя пастве свое отношение к этому поступку священ­ника и свою позицию относительно деклара­ции, писал из ссылки: «Церковь имеет кано­ны. Каноны говорят: нельзя Предстоятеля Церкви судить без суда Церкви. Если его пока нет, то пребудь в терпении и уповании, и чаянии грядущего суда; он будет или че­рез Собор, или, по невозможности его, через консенсус, какой состоялся об обновленцах. Митрополит Агафангел, находясь в пред­дверии смерти, не решился выступить с су­дом (отделение означает именно суд) без су­да Церкви. Я тоже не решаюсь и боюсь. Я повинуюсь митрополиту Сергию. Это не оз­начает, что я соглашаюсь с декларацией... Я с ней не соглашаюсь, я против нее, я осуж­даю ее. Я не "мирюсь" и не "соглашаюсь" с митрополитом Сергием и считаю его винов­ным, а просто повинуюсь. Я хочу быть по­слушным Церкви и ее канону: без суда не суди. Я боюсь выступить с судом без суда Церкви. Кто поступает лучше – предоставляю решить церковному сознанию».



По поводу же вопроса поминания митр. Сергия читаем в житии сщмч. Вениамина Романовского:
16 октября 1928 года скончался в Яро­славле митрополит Агафангел (Преображен­ский), при котором за богослужением поми­налось только имя Патриаршего Местоблюс­тителя митрополита Петра и правящего архиерея, как протест против несовместимых с церковными принципами, с точки зрения ярославского духовенства, положений мит­рополита Сергия, изложенных в декларации, но при этом митрополит Агафангел и его ви­карии заявляли, что от митрополита Сергия не отделяются и нового церковного центра не создают.
На погребение митрополита Агафангела прибыл архиепископ Павел (Борисовский), назначенный митрополитом Сергием, вре­менно исполняющим обязанности управля­ющего Ярославской епархией. На первом же богослужении он стал поминать митро­полита Сергия, что смутило ярославское ду­ховенство и паству, которые уже выступили не только против архиепископа Павла, но и викария Ярославской епархии архиеписко­па Варлаама (Ряшенцева), не возразившего против такого порядка вещей. Ярославская епархия вновь оказалась на грани раскола.
16 ноября 1928 года епископ Вениамин писал по этому поводу протоиерею Николаю Розову: «Итак, как при митрополите Агафангеле, так и теперь, по идеологии и прак­тике Ярославской епархии, митрополит Сергий является при митрополите Петре уполномоченным представителем высшей церковной власти. Митрополит Сергий – законная власть. Если архиепископ Павел, им поставленный в Ярославль, законный епархиальный епископ, то поминание его как такового канонически обязательно.
В ином положении сам митрополит Сер­гий. Он является представителем высшей церковной власти де-факто, но не де-юре. Де-юре высшая церковная власть у нас ми­трополит Петр, двух высших властей де-юре нет. Канонически обязательно помина­ние митрополита Петра. О поминании по­мощника его канон молчит, на этом молча­нии основывается моральное право не поми­нать митрополита Сергия.
Отказывающийся поминать архиеписко­па Павла не может сделать этого просто явочным порядком у себя на квартире, еди­нолично. Таковой должен мотивировать пред предлежащим церковным органом свое прекращение поминания архиепископа Пав­ла, объявить его вину. Вина должна быть выявлена и судима установленным органом. Это первый способ. При наличном отсутст­вии такого органа должен быть второй способ, который предуказан на подобный случай 4 правилом I Вселенского Собора (по во­просу об избрании епископа). Чтобы отде­литься от архиепископа Павла вне такого порядка, надо отделиться и от митрополита Сергия. Отделиться от митрополита Сергия весьма не просто, отделение от митрополи­та Сергия должно быть также закономерно. Производящий такое отделение по своему личному почину и суду действует по анархическому своеволию, не соответствующему природе Церкви, как и по провинциально-обывательской беспринципности. Нарушаю­щий органическую стройность Церкви, "где вся благообразно и по чину да бывает" пе­ред Богом, Церковью и совестью, таковой подлежит обвинению...
Патриарх Тихон разрешил одно время не называть его имени на церковных возглаше­ниях. Это – "икономия", допустимая и к ми­трополиту Сергию. Поминание митрополита Сергия не обязательно канонически, но можно сказать, что при признании его, – мо­рально обязательно. Но если имя его времен­но связывается с Декларацией, безславящей Церковь, и поэтому вызывает смущение, то допустимо непоминание его по "икономии".
Так я понимаю дело о митрополите Сер­гии. Здесь мы не отделялись от него и все время не прекращали его поминовения. Декларацию я считаю пятном, запятнав­шим нашу Церковь и причинившим ущерб славе Православной Церкви. Когда вышла Декларация, раздались протесты, показав­шие, что Церковь, в отношении Деклара­ции, не с митрополитом Сергием. Только очень малая часть одобрила его акт, но не вся Церковь, сохранившая свое прежнее православное лицо. Но после такого акта можно ли защищать митрополита Сергия? Здесь по канону мы требуем отделения от виновного. Но можно ли утверждать, что Декларация содержит в себе ересь? Наша Церковь об этом еще не сказала ни слова. Наблюдается по этому предмету разделе­ние: одни одобряют или не находят ничего особенного, другие порицают, приравнивая в отдельных случаях акт митрополита Сер­гия к ереси, к измене Православию. Такое разнообразие суждений свидетельствует о недостатке ясности в понимании и опреде­лении подлинного качества Декларации. В большинстве взглядов Декларация составляет грех не в области догмата, а в области морали. Декларация не ересь, а скорее ду­ховно-нравственное преступление. Но совершенства нет на земле, нет власти, кото­рая бы не грешила. Грешит и человек вла­сти, один более, другой менее. Но этот грех не уничтожает власти и не составляет фак­тора, лишающего ее носителя права быть членом Церкви. Поэтому и митрополита Сергия терпеть можно, в особенности по об­стоятельствам времени, в особенности при отсутствии ясного общего голоса Церкви о подлинной духовной природе его акта, ка­ковой взгляд быстро сложился в Церкви, например, об обновленчестве. Когда сможет высказаться такой ясный голос Церкви, тог­да и последует общее суждение...

Будь Собор – несомненно, митрополит Сергий, лишенный доверия, был бы заменён другим, но, можно с уверенностью думать, не лишён бы был церковного общения. Нет оснований исключать его из церковного общения и теперь, а значит, нет основания совершать отделение.
Так как Собора нет, то можно, по крайней мере пока, допустить его и как представителя власти – здесь может иметь место церковная "икономия". Не отде­ление, а скорее допустима отставка митропо­лита Сергия, но по обстоятельству времени нет структурной возможности произвести та­кую "отставку", и поэтому икономия Церкви говорит о продолжении пребывания митропо­лита Сергия в звании носителя власти
...»

Вопрос об отношении к митрополиту Сер­гию продолжал и далее волновать духовенст­во Ярославской епархии, и владыка Вениа­мин написал протоиерею Александру Куд­рявцеву: «Должен помянуть Митрополита добрым словом – за выступление против ми­трополита Сергия, наложившего пятно на славу нашей Православной Церкви своей Декларацией. С некоторого времени митропо­лит Агафангел снова воссоединился с митро­политом Сергием – это шаг большой мудро­сти и мира – мира не с Декларацией, а с За­местителем. Митрополит сознавал, что в Церкви все должно быть свято. Митрополит Сергий нарушил святость, наш Митрополит протестовал. Отделившись же, сам поступил вопреки канонам. Он увидел это и не усты­дился перед всеми признаться. В этом он проявил большое смирение и послушание Церкви и Ее канонам. По одной причине Цер­ковь разрешает отделяться – в случае ереси Епископа, осужденной Святыми Соборами. Чтобы отделиться от митрополита Сергия, надо приравнять Декларацию к этой ереси. Кто будет приравнивать? Каждый, кому по­кажется, что это ересь? Так нельзя. Ведь ужели каждая романовская тетушка может быть богословом или канонистом? Должен быть общий голос Церкви относительно Дек­ларации. Такого общего голоса Церкви не имеем. Идет наоборот – разнообразие суж­дений. Господь правит Церковью. Он не по­пустит падения Церкви. Наш долг – с упо­ванием и смирением ожидать с терпением об­щего суда и голоса Церкви о митрополите Сергии и не нарушать церковного единства и мира. От нашего смирения, терпения и ожи­дания не умалится православие нашей веры. Проходили иногда десятилетия, пока выяс­нялся церковный вопрос. Не станем спешить и мы, от поспешности произойдут распри и разделения, а радоваться им будет третий».


Ощущая постоянную тревогу о вынужденно оставленной кафедре, владыка Вениамин в своих письмах занимал однако принципиальную позицию касательно отношений Церкви и безбожного государства. Он писал: «Декларация поставила Церковь в такое отношение к современному государству, какого (отношения) она принять не может, оставаясь Церковью. Наше государство открыто перед всем миром начертало на своём знамени — безбожие и борьба с религией, с Православием в особенности. Борьба до победного конца, до полной смерти религии. Церковь никогда не может сказать такому правительству: "Я с нашим правительством", безбожному народу: "Я с нашим народом". Церковь никогда не может сказать "радости и успехи нашей гражданской родины — наши радости и успехи, неудачи ея — наши неудачи". Христианская наша родина под руководством богоборческого правительства систематически и быстро перестраивается. Она уже новая, строение ея во всех отраслях жизни — безбожное, антихристианское, образуется безбожная родина. Радости и успехи ея безбожного строения не могут быть радостями Церкви». Такое письмо ссыльного епископа Вениамина попало в ОГПУ, было получено указание начать усиленную «разработку» епископа Вениамина с целью приговорить его к новому наказанию.

Осенью 1929 года в Ярославле были произведены массовые аресты духовенства. В начале 1930 года епископ Вениамин, парализованный на правую сторону после перенесенного инсульта, находясь в ссылке, был также арестован и получил новый приговор. Через год его приговорили еще и к 10 годам заключения в лагере. Но этот приговор уже был не властен над владыкой Вениамином – священномученик Вениамин (Воскресенский) к этому времени скончался, находясь в тюрьме в Туркмении.

Написать комментарий