О телесном движении

О телесном движении

Авва Исаак Сирин. Слова подвижнические. Движение в низших членах тела, бывающее без усиленных помыслов безсмысленнаго сластолюбия, которое возбуждается с воспламенением и непроизвольно влечет душу в бедствие, без сомнения, есть следствие пресыщения чрева. Если же чрево и соблюдает, может быть, умеренность в пище, но члены непроизвольно, каким бы то ни было образом, приходят в движение, то знай, что в самом теле источник страсти. И в этой борьбе почитай для себя крепким и непреодолимым оружием - удаляться от лицезрения женщин, потому что противник не может произвести в нас того, что в состоянии сделать природа своею силою. Ибо не думай, что природа забывает о том, что естественно всеяно в нее Богом для чадородия и для испытания пребывающих в сем подвиге. Но удаление от предметов вожделения умерщвляет в членах похоть, производит забвение о ней и истребляет ее.

Инаковы помыслы о предметах, которые отдалены, проходят только в мысли и производят собою легкое и едва ощутительное движение. Инаковы же помыслы, которые видением предмета погружают ум в самозабвение, возбуждают страсти близостию (предмета), питают похоть в человеке, как елей питает горение светильника, воспламеняют страсть уже омертвевшую и угасшую, и пучину тела возмущают движением корабля мысли. То естественное движение, которое живет в нас собственно ради чадородия, без присовокупления чего-либо отвне, не может смутить нашего произволения и отвлечь его от чистоты и потревожить целомудрия, потому что Бог не дал природе силы преодолевать доброе произволение, устремляющееся к Нему. Но когда возбужден кто или раздражительностию, или похотию, тогда не сила естественная понуждает его выйти из пределов естества и выступить из своих обязанностей, а то, что присовокупляем мы к естеству по своему произволу. Что ни сотворил Бог, все сотворил прекрасно и соразмерно. И пока правильно сохраняется в нас мера естественной соразмерности, движения естественныя не могут понудить нас уклониться с пути (целомудрия); напротив того, в теле возбуждаются одни благочинныя движения, которыя дают только знать, что есть в нас естественная страсть, но не производят щекотания страсти и смятения, чтобы тем воспрепятствовать течению целомудрия, и не омрачают ума раздражительностию, и не приводят из мирнаго состояния в состояние гневное. Если же увлекаемся иногда чувственным (от чего и раздражительность принимает обыкновенно противоестественное стремление), и предаемся или ядению, или питию, в превосходящем меру количестве, или сближению с женщинами и смотрению на них, или беседами о них, чем воспламеняется и быстро распространяется в теле огонь похотения, то естественную кротость свою изменяем при этом в свирепость, или по причине обилия влаги в теле, или по причине видения разных вещей.

Бывает же иногда движение в членах и по Божию попущению за наше самомнение, и оно уже не таково, как указанное выше. Ибо те брани называем свободными, и в них виден путь общаго естества. О сей же брани, которая бывает вследствие попущения по причине нашего самомнения, знаем, что, когда долгое время бываем внимательны к себе и трудимся, даже почитаем себя преуспевшими несколько, попускается терпеть нам сию брань, чтобы научиться смирению. Прочия же брани, без этой причины бываюшия нам не по силам, происходят от нашей лености. Ибо естество, когда по чревоугодию принимает в себя некое добавление к чувственному, не соглашается уже хранить тот порядок, какой установлен при его создании. Кто добровольно отринул скорби (подвижничества) и неисходное пребывание в келии, тот понуждается полюбить грехи. Ибо без скорбей не можем освободиться от обольщений мудрования. В какой мере умножаются эти труды, в такой уменьшаются брани, потому что скорби и беды умерщвляют в страстях сладострастие, а покой питает и возращает их.

Итак, ясно уразумел я, что Бог и ангелы Его радуются, когда мы в нуждах, а диавол и делатели его - когда мы в покое. Если же в скорбях и теснотах совершаются заповеди Божии, а мы уничижили их, то значит уже, что и Самим Заповедовавшим заповеди ухищряемся пренебрегать по причине страстей, рождающихся от нашего покоя, и приводим в бездействие причину добродетели, т.е. тесноту и скорбь, и, по мере приобретаемаго нами себе покоя, даем в себе место страстям, потому что в утесняемом теле помыслы не могут предаваться суетным парениям. Когда же кто с радостью переносит труды и скорби, тогда может сильно обуздывать и помыслы, потому что помыслы сии трудами приводятся в бездействие. Когда человек помятует прежние свои грехи и наказывает себя (вольными скорбями), тогда и Бог прилагает попечение о том, чтобы упокоить его. Бог радуется, что за уклонение от пути Божия сам он наложил на себя наказание, что служит знаком покаяния. И чем более делает он принуждений душе своей, тем паче приумножается Богом честь его. Всякая же радость, причина которой не в добродетели, в обретшем оную немедленно возбуждает похотливые движения. Разумей же, что сказали мы это о всяком страстном, а не о естественном похотении. Богу же нашему да будет слава во веки веков! Аминь.

Написать комментарий