Тетя Мина, занимавшаяся монахами больше, чем собственной скотиной

Тетя Мина, занимавшаяся монахами больше, чем собственной скотиной

Архимандрит Григорий Зумис
«Люди Церкви, которых я знал»

  
Тетя Мина, занимавшаяся монахами
больше, чем собственной скотиной


   Когда пишешь о своих близких, то перо становится тяжелее лопаты и лома, потому что от любви к ним сердце начинает биться чаще. Но было бы несправедливо не написать о тете Мине, о той, которая столько сделала для нашего братства, которая все свои силы отдала монастырю и свою любимую дочь Анну посвятила служению монахам.

   Якобина Малатеста родилась в 1890-х годах в селе Науса на Паросе от Михаила Франко и его жены Стаматы, которая была родом с Крита. Отец капитана Михаила, которого звали Франциск и от которого тот научился благочестию, был родом с Эноса, города на берегу Геллеспонта неподалеку от Константинополя, этого великого оплота Православия, а Гаруфальйо, его мать, происходила из известного малоазийского города Айвали, хотя и родилась на Паросе. Михаил хорошо знал порядок праздников и особенно дни, в которые нельзя было работать, а также даты постов и сплошных седмиц. Кончина его совпала с датой, в которую святые мученики Севастийские спасли его детей и корабль от верной гибели.

   Бабушка Стамата, которую современники называли святой Стаматой, выросла в селе Камарэс на Паросе, напротив монастыря Лонговарда, и была воспитана словами и примером преподобных старцев. Воспринятое ею она сохранила до самой смерти. Утром в день её кончины дочь спросила у нее:

   – Хочешь, мама, я принесу тебе молока?

   А та спрашивает в ответ:

   – Доченька, а какой сегодня день?

   Та отвечает:

   – Пятница.

   А бабушка ей:

   – Да еще и Успенский пост. Знаешь, доченька, такого греха я во всю жизнь не совершала. Свари-ка лучше кофе.

   В четыре часа пополудни она отошла ко Господ, так ни разу и не нарушив поста.

   Госпожа Якобина, имя которой в произношении соседей превратилось в Мину, была воспитана благосечтивыми родителями и, что было естественным, следовала своим святым семейным традициям. Также и муж ее, Манолис Малатестас, происходил из религиозной семьи: его братья до самой смерти служили монастырю Лонговарда в его имении на острове Сирос. Таким образом, госпожа Мина была «нагружена» святыми преданиями и от родителей, и от своего мужа.

   Она жила жизнью Церкви, и поэтому ее домашняя церковь всегда была живой. Когда я с ней познакомился, ей было около шестидесяти лет; по утрам она читала утреню, а по вечерам повечерие, и более сорока лет молилась по четкам. Она читала Акафист (до последнего времени греки употребляли лишь один акафист – Богородице (с припевом «Радуйся, Невесто Неневестная»), по образцу которого написаны все другие акафисты. Многие читают его ежедневно и часто знают наизусть - прим. ред.), любила петь молебные каноны Богородице и святым, делая это с таким вниманием, как будто ей предстояло дать об этом отчет Самому Богу. Она при каждой возможности ходила в церковь и жила по-монашески. На Паросе духовником у нее был отец Филофей Зервакос, а в Афинах – покойный отец Иероним, живший на Вознесенском подворье монастыря Симонопетра. Как и весь род Франко, она предпочитала старый стиль, но без крайностей.

   Она неохотно выходила из своего дома и не приближалась к чужим дверям, что для женщины было подвигом. Она, как и ее мать, казалась монахиней. Она очень любила монашескую жизнь и очень удивлялась ей, но по моей невнимательности так и не была пострижена в монашество, которого так желала. Она была хорошей послушницей с безпредельной преданностью. Ей ничего не было нужно, кроме моего позволения служить нам. Из ее уст не было слышно «хочу», и, что еще важнее, у нее не было обычной женской философии: «я слышала, мне сказали, я видела, я себе представила и вот, рассказываю». Ей можно было довериться и поделиться своим горем. Она не вмешивалась в чужие дела и во всем оказывала послушание – основную обязанность монаха, добродетель, угодную Христу.

   В те годы одна смиренная монахиня прислуживала сварливому и вспыльчивому пожилому монаху, который часто выгонял ее из небольшого монастыря Живоносного Источника. В таких случаях она приходила к тете, которая, ни одним словом не осуждая монаха, принимала ее, помогала нести крест и, пока монах снова не звал ее обратно в монастырь, наставляла евангельским словом:  «Не говори ничего худого о старце, потому что он служит божественному жертвеннику и носит ключ от Рая и для меня и для тебя».

   Три больших креста пришлось мне принять в начале моего монашеского пути, тяжесть которых могла перевернуть всю мою жизнь и могла сказаться на моей братии. Тетя стояла возле нас, как нерушимая башня, помогая нам неуклонно следовать монашеским путем.

   Первым серьезным и до сих пор не окончившимся искушением стал сахарный диабет – болезнь, которая и сейчас не дает жить не только мне, но и тем, кто меня окружает. Тетя стала для меня матерью и даже больше. чем мать. Когда моя мама умирала, то, словно предвидя мои будущие трудности, попросила тетю присматривать за мною. Тетя Мина ободряла меня не только нравственно, говоря вещи, в которые сама, может быть, и не верила (что диабетик может оказаться полезным для других людей), но и материально поддерживала меня, нищего монаха. Еду всегда готовила она. Как прилежная домохозяйка (каковой она и являлась), она все готовила очень старательно, чтобы доставить мне удовольствие. Хозяйство ее было таким большим, что она буквально заваливала стол различными яствами. Все ее служение было проникнуто безконечной любовью и тактом, так что для всех она была одновременно и мамой, и достопочтенной хозяйкой. Она была очень жертвенным человеком. Живя у нас в Миртийском монастыре, она ожидала полудня, когда у нас было немного времени для отдыха, и тайком выходила на поля собирать для меня травы, чтобы я не бранил ее за то, что она, вопреки запрету врачей, наклоняется.

   Вторым искушением стало мое удаление со святого острова Патмос – места моего пострига и земли моих отцов. Суровость и грубость монахинь, моих сестер во Христе, подвергли мою душу страшному испытанию: я испытал жестокое гонение от тех, кого считал образцом монашеской жизни. Где было остановиться мне, нищему и молодому монаху, вместе с моими братьями? Повсюду одно презрение. На острове я видел лишь спины отвернувшихся от нас людей и ни одного лица. За короткое время для всех я стал чужим, никто не хотел знаться со мною, кроме одного лишь диавола, который продолжал вести против меня войну. Игумен Феодорит, якобы желая помочь нам остаться на острове, поднял о нас вопрос на духовном соборе монастыря. Глава собора поднялся со своего места с заявлением, что если тот еще раз заговорит об этом, то он покинет собрание (впоследствии нелицеприятный Судия воздал ему за это). Так, отовсюду гонимые, пришли мы к тете Мине. Свой дом она сделала нашим, чтобы мы не оказались на улице. Довольно долго мы жили и переезжали на ее средства. Она не дала нам впасть в отчаяние и другие смертоносные крайности.

   Третьим искушением стало гонение, воздвигнутое на нас Феоклитом, митрополитом Этолоакарнании. Прибежищем для нас снова стала тетя Мина. Она всегда была для нас утешением в гонениях, а ее доброе слово – лекарством для души. Она никого не осуждала, не искала виноватых, советовала держаться святого терпения и прощения как величайших добродетелей, которыми отличались святые.

   Она последовала за нами до пруса  оставалась рядом даже в суровые зимы. Ради нас она в летние месяцы жертвовала своим любимым Паросом, чтобы помогать в приеме многочисленных паломников. Для многих монахов она была помощницей в подвигах. Она принимала у себя юношей и девушек, у которых были трудности с родителями из-за желания принять монашество. Никогда не была она праздной, руки ее всегда были чем-то заняты, чтобы помочь пострадавшему от равнодушия монастырских властей.

   Наконец, уже в монастыре, началось ее последнее тяжкое испытание: болезнь, поразившая систему кровообращения, от которой она стала постепенно угасать. Перед смертью она исповедалась за всю свою жизнь, причастилась и спустя несколько дней отошла в вечность.

   Да будет она всегда блаженной в селениих святых!

Написать комментарий