Вещий инок: историческое сказание

Вещий инок: историческое сказание

В зале был разлит мягкий свет. В лучах догоравшаго заката, казалось, оживали библейские мотивы на расшитых золотом и серебром гобеленах. Великолепный паркет Гваренги блестел своими изящными линиями. Вокруг царили тишина и торжественность.
Пристальный взор Императора Павла Петровича встретился с кроткими глазами стоявшаго пред Ним монаха Авеля. В них, как в зеркале, отражались любовь, мир и отрада.
Императору сразу полюбился этот, весь овеянный смирением, постом и молитною, загадочный инок. О прозорливости его уже давно шла широкая молва. К его келлии в Александро-Невской Лавре шел и простолюдин, и знатный вельможа, и никто не уходил от него без утешения и пророческаго совета. Ведомо было Императору Павлу Петровичу и то, как Авель точно предрек день кончины Его Августейшей Родительницы, ныне в Бозе почивающей Государыни Императрицы Екатерины Алексеевны. И вчерашняго дня, когда речь зашла о вещем Авеле, Его Величество повелеть соизволил — завтра же нарочито доставить его в Гатчинский Дворец, в коем имел пребывание Двор.
Ласково улыбнувшись, Император Павел Петрович милостиво обратился к иноку Авелю с вопросом, как давно он принял постриг и в каких монастырях был.
— Честной Отец! — промолвил Император: о тебе говорят, да Я и Сам вижу, что на тебе явно почиет благодать Божия. Что скажешь ты о Моем царствовании и судьбе Моей? Что зришь ты прозорливыми очами о Роде Моем во мгле веков и о Державе Российской? Назови поименно преемников Моих на Престоле Российском, предреки и Их судьбу.
— Эх, Батюшка-Царь! — покачал головой Авель. — Почто Себе печаль предречь меня принуждаешь? Коротко будет царствование Твое, и вижу я, грешный, лютый конец Твой. На Софрония Иерусалимскаго от неверных слуг мученическую кончину приемлешь, в опочивальне Своей удушен будешь злодеями, коих греешь Ты на царственной груди Своей. В Страстную Субботу погребут Тебя... Они же, злодеи сии, стремясь оправдать свой великий грех цареубйства, возгласят Тебя безумным, будут поносить добрую память Твою... Но народ русский правдивой душой своей поймет и оценит Тебя и к гробнице Твоей понесет скорби свои, прося Твоего заступничества и умягчения сердец неправедных и жестоких. Число лет Твоих подобно счету букв изречения на фронтоне Твоего замка, в коем воистину обетование и о Царственном Доме Твоем: «Дому сему подобает твердыня Господня в долготу дней»...
— О сем ты прав, — изрек Император Павел Петрович. — Девиз сей получил Я в особом откровении, совместно с повелением воздвигнуть Собор во имя Святаго Архистратига Михаила, где ныне воздвигнут Михайловский Замок. Вождю Небесных Воинств посвятил Я и замок, и Церковь...
— Зрю в нем преждевременную гробницу Твою, Благоверный Государь. И резиденцией потомков Твоих, как мыслишь, он не будет. О судьбе же Державы Российской было в молитве откровение мне о трех лютых игах: татарском, польском и грядущем еще — жидовском...
— Что? Святая Русь под игом жидовским? Не быть сему во веки! — гневно нахмурился Император Павел Петрович. — Пустое болтаешь, черноризец...
— А где татары, Ваше Императорское Величество? Где поляки? И с игом жидовским то же будет. О том не печалься, Батюшка-Царь: христоубийцы понесут свое...
— Что ждет Преемника Моего, Цесаревича Александра?
— Француз Москву при Нем спалит, а Он Париж у него заберет и Благословенным наречется. Но тяжек покажется Ему венец царский, и подвиг царскаго служения заменит Он подвигом поста и молитвы, и праведным будет в очах Божиих...
— А кто наследует Императору Александру?
— Сын Твой Николай...
— Как? У Александра не будет сына? Тогда Цесаревич Константин...
— Константин царствовать не восхочет, памятуя судьбу Твою... Начало же царствования сына Твоего Николая бунтом вольтерьянским зачнется, и сие будет семя злотворное, семя пагубное для России, кабы не благодать Божия, Россию покрывающая. Через сто лет после того оскудеет Дом Пресвятыя Богородицы, в мерзость запустения Держава Российская обратится...
— После сына Моего Николая на престоле российском кто будет?
— Внук Твой, Александр Вторый, Царем-Освободителем преднареченный, Твой замысел исполнит — крестьян освободит, а потом турок побьет и славянам тоже свободу даст от ига невернаго. Не простят жиды Ему великих деяний, охоту на Него начнут, убьют среди дня яснаго, в столице верноподданной, отщепенскими руками. Как и Ты, подвиг Служения Своего запечатлеет Он кровью царственною...
— Тогда-то и начнется тобою реченное иго жидовское?
— Нет еще. Царю-Освободителю наследует Царь-Миротворец, сын Его, а Твой правнук, Александр Третий. Славно будет царствование Его. Осадит крамолу окаянную, мир и порядок наведет Он.
— Кому передаст Он Наследие Царское?
— Николаю Второму — Святому Царю, Иову Многострадальному подобному. На венец терновый сменит Он корону царскую, предан будет народом Своим, как некогда Сын Божий. Война будет, великая война, мировая... По воздуху люди, как птицы, летать будут, под водою, как рыбы, плавать, серою зловонной друг друга истреблять начнут. Измена будет расти и умножаться. Накануне победы рухнет Трон Царский. Кров и слезы напоят сырую землю. Мужик с топором возьмет в безумии власть, и наступит воистину казнь египетская...
Горько зарыдал вещий Авель и сквозь слезы тихо продолжал: «А потом будет жид скорпионом бичевать Землю Русскую, грабить Святыни ея, закрывать Церкви Божии, казнить лучших людей русских. Сие есть попущение Божие, гнев Господень за отречение России от Святого Царя. О Нем свидетельствует Писание. Псалмы девятнадцатый, двадцатый и девяностый открыли мне всю судьбу Его...
— «Ныне познах, яко спасе Господь Помазанника Своего: услышит Его с небесе святаго Своего: в силах спасение десницы Его» (Псал. 19,  7).
— «Велия слава Его спасением Твоим, славу и велелепие возложиши на Него» (Псал. 20, 6).
— «С Ним Я в скорби; изму Его и прославлю Его, долготою дней исполню Его и явлю Ему спасение Мое» (Псал. 90, 15-16).
Живый в помощи Вышняго, возсядет Он на Престоле Славы. А брат Его царственный — сей есть тот, о котором открыто Пророку Даниилу: «...И возстанет тогда Михаил, Князь Великий, на защиту народа Своего» (Дан. 12, 1).
Свершатся надежды русския. На Софии, в Царьграде, возсияет Крест Православный, дымом ѳимиама и молитв наполнится Святая Русь и процветет, аки крин небесный...»
В глазах Авеля Вещаго горел пророческий огонь нездешней силы. Вот упал на него один из закатных лучей солнца, и в диске света пророчество его вставало в непреложной истине. Император Павел Петрович глубоко задумался. Неподвижно стоял Авель. Между Монархом и иноком протянулись молчаливыя незримыя нити.
Император Павел Петрович поднял голову, и в глазах Его устремленных вдаль, как бы через завесу грядущаго, отразились глубокия царския переживания.
— Ты говоришь, что иго жидовское нависнет над Моей Россией лет через сто. Прадед Мой, Петр Великий, о судьбе Моей рек то же, что и ты. Почитаю и Я за благо о всем, что ныне прорек Мне о потомке Моем, Николае Втором, предварить Его, дабы пред Ним открылась Книга Судеб. Да ведает праправнук свой крестный путь, славу страстей и долготерпения своего...
Запечатлей же, преподобный отец, реченное тобою, изложи все письменно, Я же вложу предсказание твое в нарочитый ларец, положу Мою печать, и до праправнука Моего писание твое будет нерушимо храниться здесь, в кабинете Гатчинскаго Дворца Моего. Иди, Авель, и молись неустанно в келлии своей о Мне, Роде Моем и счастье Нашей Державы...
И, вложив представленное писание Авелево в конверт, на оном собственноручно начертать соизволил:
— «Вскрыть Потомку Нашему в столетний день Моей кончины». 

II.

11-го марта 1901 года, в столетнюю годовщину мученической кончины державнаго прапрадеда Своего, блаженной памяти Императора Павла Петровича, после заупокойной литургии в Петропавловском Соборе, у Его гробницы, Государь Император Николай Александрович, в сопровождении министра Императорскаго Двора генерал-адютанта барона Фредерикса [1] и других лиц Свиты, изволил прибыть в Гатчинский Дворец для исполнения воли Своего в Бозе почивающаго предка.
Умилительна была панихида. Петропавловский Собор был полон молящихся. Не только сверкало здесь шитье мундиров, присутствовали не только сановныя лица. Тут были во множестве и мужицкия сермяги, и простые платки, а гробница Императора Павла Петровича была вся в свечах и живых цветах. Эти свечи, эти цветы были от верующих в чудесную помощь и предстательство почившаго Царя за потомков Своих и весь народ русский. Воочию сбылось предсказание вещаго Авеля, что народ будет особо чтить память Царя-Мученика и притекать будет к гробнице Его, прося заступничества, прося о смягчении сердец неправедных и жестоких.
Государь Император вскрыл ларец и несколько ран прочитал сказание Авеля Вещаго о судьбе Своей и России. Он уже знал Свою терновую судьбу, знал, что не даром родился в день Иова Многострадальнаго. Знал, как много придется Ему вынести на Своих державных плечах, знал про близ грядущия кровавыя войны, смуту и великия потрясения Государства Российскаго. Его сердце чуяло и тот проклятый черный год, когда Он будет обманут, предан и оставлен всеми...
Но вставала в державной памяти Его другая, отрадная картина. В убогой монашеской келлии пред Богосветлым Старцем Саровским сидит двоюродный державный прадед Его, Александр Благословенный. Перед образами ярко горят лампады и безчисленныя свечи. Среди образов выделяется Икона Божией Матери Умиления. Благодать Божия почивает на келлии. Как никогда, легко и отрадно на душе Благословенному Царю. Тихо, как лесной ручеек, льется пророческая речь Святого Старца о грядущих судьбах Российских...
— «Будет Царь, Который меня прославит, после чего будет великая смута на Руси, много крови потечет за то, что возстанут против этого Царя и Его Самодержавия; все возставшие погибнут, а Я Царя возвеличу»...
Еще не был прославлен пока Преподобный Серафим Саровский, но Синодом уже велись подготовительныя к тому работы, и горячее желание Благочестивейшаго Государя было близко к осуществлению...
Настало покушение 6-го января 1905 года. Близко просвистела картечь, как топором, срубило древко церковной хоругви над Царскою головой. Но крепкою рукой успевает протодиакон подхватить падающую хоругвь и могучим голосом запел он: «Спаси, Господи, люди Твоя...»
Чудо Божие хранило Государя для России. Оглянулся Государь, ни один мускул не дрогнул в Его лице, только в лучистых глазах отразилась безконечная грусть. Быть может, вспомнились Ему тогда предсказания Богосветлаго Серафима и Авеля Вещаго об ожидающем Его крестном пути.
О том же крестном пути Ему говорит в своей келлии и великий подвижник наших дней, Старец Варнава Геѳсиманский, предрекая небывалую еще славу Царскаго Имени Его...
«В устах их нет лукавства; они непорочны пред Престолом Божиим...» (Откр. 14, 5).
То, что не было видно куриному оку людскому, было прозреваемо Его царскими очами. И знал Он, проходя по залам Зимняго Дворца при обявлении войны Германии, что начинается крестный путь Его с Семьей, что кровавый мировой паук расправляет уже на бедную Россию свои кровавые щупальцы. Возбужденные, все кидаются к Нему и Государыне, обступая Их кольцом, целуя руки Им Обоим и подол платья Императрицы, у которой по бледному, как мрамор, лицу катятся крупные жемчуга. Площадь Зимняго Дворца, запруженная народом так, что нельзя дышать, оглашается единодушным, могучим «Боже, Царя храни». Как один человек, все на коленях. Так некогда встречали Христа Спасителя при Входе в Иерусалим, с пальмовыми ветвями сыны Израиля, постилая свои одежды и восклицая: «Осанна Сыну Давидову!», чтобы через несколько дней яростно кричать Понтинскому Пилату: «Распни, распни Его!»
Это Его, Самодержца Всероссийскаго, торжественный Вход в Иерусалим, преддверие Его царственной Голгоѳы.
Тихо на площади. Знает Царь, чтó ждет Его и Россию, но верит Он, что Россия победно пройдет беды. Чудятся Ему в ярко сияющем летнем солнце лучи Его грядущей нетленной славы, победа над темными силами и освобождение народа русскаго от ига жидовскаго. Страшный враг у ворот России, еще более страшный, чем враг внешний. К небу поднимаются ясныя очи царския и, широким крестом осенив Себя, на удивление всем, твердо произносит Пресветлый Свою Державную клятву:
— Не положу Моего оружия до тех пор, пока хоть один враг останется на Земле Русской...
Кирибеевич.
      
г. Париж, 1931 г. 

Примечание: 
[1] Вскоре пожалованнаго графским титулом.
Источник: «Хлеб Небесный». Духовно-нравственный православный иллюстрированный журнал. — Издание Казанско-Богородицкаго мужского монастыря. — №5. – 1-31 Мая 1932 года. — Харбин: Собственная Монастырская Типография, 1932. — С. 28-31. 

Написать комментарий