Продолжение, начало здесь
Кротостью называется состояние души, при котором устранены из нее гнев, ненависть, злопамятство и осуждение. Кротость – это смиренная преданность Богу, соединенная с верой, это устроение души, которая и в чести, и в безчестии пребывает одинаковой, это утверждение терпения и мать любви. Эта добродетель приучает человека владеть раздражительной силой своей души и укрощать греховную страсть гнева.

Гнев представляет собой греховное извращение этой естественной силы души. Она дана была Богом человеку для того, чтобы он мог обрести через нее мужество и решимость в делах правды и в борьбе с тем злом, которое сатана предлагает каждому из нас.

Как говорит святой Иоанн Златоуст, «ты гневлив? Будь таким по отношению к своим грехам, бей свою душу, бичуй свою совесть, будь строгим судьей и грозным карателем своих собственных грехов – вот польза гнева, для этого Бог и вложил его в нас»[1]. И преподобный авва Исайя Отшельник указывает: «Невозможно приобрести чистоту, если не будем гневаться на все всеваемое в нас врагом. Этот естественный гнев грех заменил в нас гневом на ближних по самым ничтожным, ничего не значащим поводам»[2].

И добродетель кротости как раз учит человека преображать, исправлять искаженную грехом силу души, а сделать это можно только отказом от гнева против людей и обращение его против греха. Гнев лишает человека власти над собой, кротость возвращает ему эту власть.

«Кротким называется тот, кто, будучи кем-либо опечален и имея возможность отомстить, не мстит, не гневается и, слыша оскорбления, не оскорбляет»(святитель Димитрий Ростовский)[3]. «Кроткий, если и обижен – радуется; если скорбен – благодарит, и гнев укрощает любовью. Кроткий, принимая на себя удары, остается тверд; во время ссоры спокоен; в подчинении доволен, не уязвляется гордыней, в унижениях радуется, заслугами не превозносится, не кичится, со всеми живет в мире» (преподобный Ефрем Сирин)[4].

Тяжело перенести обиду? Очень тяжело. Но можно и нужно сделать это ради Христа, ради того, чтобы уподобиться Христу. Ведь «Господь наш был укоряем, но Сам не укорял; тем учит нас кротко и терпеливо обходиться с врагами нашими, укоряющих не укорять и злословящих не злословить, но или молчать, или без гнева и с кротостью отвечать праведное. Если Господь наш, и безгрешный, укоряемый, не укорял, тем более мы, рабы Его и грешники, должны делать это и Господу нашему подражать» (святитель Тихон Задонский)[5].

Мир погрязает в злобе, люди друг друга обижают, друга на друга гневаются, и в гневе совершают порой такие поступки, какие никогда бы не совершили в спокойном состоянии. А эти поступки, в свою очередь, вызывают гнев с другой стороны, и так продолжается ненависть и страдания не только самих враждующих, но и тех, кто оказывается рядом с ними. Всем понятно, что такая война взаимных обид, подпитываемая гневом, может прекратиться лишь если кто-то первым уступит, первым простит и попросит прощения, первым стерпит и не воздаст злом за зло. Все это понимают, но хотят, чтобы этим первым стал кто-то другой, а не он сам. И вот христианин должен научиться прекращать обиды и злобу, начиная с себя, не дожидаясь того момента, когда и обидчик будет готов к этому.

Люди, порабощенные гордостью и гневом, стараются доказать, что в их ссоре правы они, а виноват их соперник, и что будто бы эта «правота» оправдывает их вражду и гнев и все то, что они «по справедливости» причиняют своему сопернику. А их соперник думает точно так же. Такое состояние слепоты не дает даже умному человеку преодолеть круг ненависти, зла и страданий, пока он не увидит истинное положение вещей и не осознает, что в любой ссоре виноват всегда диавол, а прав всегда тот, кто первым протянул руку для примирения.

Через греховные человеческие страсти людьми манипулирует их невидимый враг – диавол. Если на нас нападет марионетка, мы же не станем негодовать на саму деревянную куклу, но на того, кто дергает за ниточки, вызывая ее движения. С ним мы будем бороться, а не с ней. А если такой марионеткой оказывается не деревянная кукла, а живой человек, то к нему самому что еще можно испытывать, как не жалость и сострадание, что он оказался в таком ужасном положении, да при том и не осознает этого? Если понимать это, то можно удержаться от греховного гнева против подобного нам человека-обидчика и тем самым обрезать ниточку гнева, за которую нас самих пытается дергать диавол.

Вот как говорит об этом святитель Тихон Задонский: «Ненавидь вражду, а не человека; истребляй ненависть его, которая любовью и терпением истребляется. Думай о нем не как о враге твоем, но помышляй, что он брат твой, создание Божие, человек, по образу Божию созданный, кровию Сына Божия искупленный, к тому же блаженству вечному призванный, диаволом подстрекаемый, а не сам собою он гонит тебя; и ты на этого врага возлагай вину. Не рассуждай о том, что он тебе делает, но рассуждай, что тебе с ним нужно делать, и что закон Христов велит, и как бы с ним помириться. Молись Тому, Который велел любить врагов, чтобы дал тебе духа любви и кротости побеждать природную злобу»[6].

Нелегко этого достичь и не сразу кротость приобретается, но когда она есть в человеке, то даже неверующие проникаются к нему уважением и любовью. Как говорит святитель Иоанн Златоуст, «хотя бы ты творил чудеса, хотя бы воскрешал мертвых, хотя бы делал что-нибудь другое подобное… никогда не будут удивляться тебе в такой мере, как видя тебя кротким, добрым, обходительным»[7].

«Нет ничего могущественнее кротости. Как вода погашает сильно горящее пламя, так и слово, сказанное с кротостью, утишает гнев, воспламененный сильнее огня в печи»(святитель Иоанн Златоуст)[8]. «Как огонь огнем не гасится, так и гнев гневом не побеждается, но еще больше разжигается. А кротостью часто и самые свирепые враги преклоняются, умягчаются и примиряются» (святитель Тихон Задонский)[9].

Когда к святому Иоанну Персу пришли злодеи, он принес умывальницу и умолял их о позволении умыть им ноги. Злодеи устыдились, начали просить у святого отца прощения и раскаиваться в своих намерениях. К другому монаху-отшельнику пришли разбойники и сказали: «Мы пришли взять все, что есть в твоей келье». Он же сказал: «Что вам угодно, чада, то и берите». Итак, они взяли все, что нашли в келье, и ушли. Но они забыли кошелек, который был там спрятан. Взяв его, старец погнался за ними, крича: «Чада! Возьмите, что вы забыли». Удивившись терпению старца, разбойники возвратили все и раскаялись, сказав друг другу: «Воистину, это человек Божий».

Подобных историй много, и любой, кто старался подражать Христу в кротости, способен вспомнить нечто подобное из своей жизни. Однако не всегда кротость праведника приводит к успокоению и вразумлению злодея. В таком случае тот, кто терпит, еще более уподобляется Христу, Который был поистине кроток, но злодеи распяли Его.

Кротость приобретается и закаляется не тогда, когда нет никаких поводов к неправедному гневу, но когда этих поводов, напротив, много, а человек, однако же, сохраняет терпение и невозмутимость.

Один монах был очень раздражителен и, живя в монастыре, часто гневался на других монахов. Он считал, что это в них причина его гнева, и решил удалиться, чтобы жить отшельником, полагая, что тогда достигнет спокойствия и освобождения от страсти гнева. И вот, построив себе отшельническую келью, этот монах в первый же день пошел за водой, принес ее в кувшине, но, когда уже поставил кувшин, он перевернулся, и вся вода вытекла. Монах взял кувшин и снова пошел за водой, снова принес ее и снова поставил кувшин. Он снова перевернулся и выпустил воду. Тут монах вспылил, схватил кувшин и разбил его в гневе. Придя в себя, он раскаялся в своем высокоумии и вернулся в монастырь, чтобы, живя с другими братиями, приучить себя укрощать гнев и вырвать из своего сердца эту греховную заразу.

Как и этот монах, многие раздражительные люди оправдываются тем, что будто бы другие люди или какие-то обстоятельства жизни виноваты в их припадках гнева, но это ложное оправдание. Причина в них, а не в окружающих.

Страсть гнева основывается на чрезмерном доверии собственному мнению и желании исправлять других. Отсюда проистекает надменность, безконечные споры, навязчивость с непрошенными советами. Тому, кто желает укротить гнев, следует решительно исторгать из себя всякое желание судить других, решать, что для них нужно, и исправлять их, а вместо этого заниматься исправлением себя. Нужно доверять Богу, Который лучше нас знает, как исправить наших близких, и нужно уважать свободу других, которые не глупее нас и вправе сами распоряжаться своей жизнью.

Еще страсть гнева проистекает из гордости. Гордый человек требует к себе особого отношения, поэтому все встречающиеся в жизни невзгоды, даже мелкие неприятности, он воспринимает как несправедливость и вспыхивает «справедливым» гневом на них. Он считает, что все должно быть именно так, как он решил, и потому, если хотя бы какая-то мелочь нарушает его план, сразу же впадает в ярость. Тут пример того, как одна греховная страсть вырастает из другой. Если же человек свободен от гордости и трезво смотрит на себя, осознавая свою греховность, немощность и недостойность, ему и в голову не придет гневаться на какие-то неудобства, напротив, он будет за все благодарить, и сами жизненные неудобства ему покажутся удобствами по сравнению с тем, чего он должен был бы получить по своим грехам. Поэтому для борьбы с гневом особенно полезно покаянно вспоминать о своих грехах и признавать, что все невзгоды и обиды, встречающиеся нам в жизни, посылаются нам по заслугам за те обиды, которые мы в прошлом причинили другим.

Однако следует человеку, стремящемуся стяжать кротость, быть внимательным к своей душе, поскольку некоторые считают, что действуют кротко, если не отвечают обидчикам из малодушия или трусости. Но трусость – это не кротость. Кротость – добродетель, а трусость – порок; не следует заблуждаться и, предаваясь пороку, приписывать себе добродетель. Отличить одно от другого очень просто: если кто-то терпит и не воздает злом за зло, когда обидчик сильнее его, но гневается, получив какое-то неудовольствие от того, кто слабее его (например, от своих детей), тот не имеет кротости и просто трус. Поистине же кроткий хранит себя от гнева независимо от того, обижает ли его более сильный или менее сильный; он кроток со всеми: с великими и с малыми, с близкими и с дальними.

__________________________________________________

[1] Иоанн Златоуст, святитель. Творения. Т. 11. СПб., 1905. С. 20.

[2] Цит. по: Отечник. С. 173.

[3] Димитрий Ростовский, святитель. Творения. СПб., б.г. С. 865.

[4] Ефрем Сирин, преподобный. Творения. М., 1881. Т. 1. С. 16–17.

[5] Иоанн (Маслов), архимандрит. Симфония по творениям святителя Тихона Задонского. С. 904.

[6] Там же. С. 1223.

[7] Иоанн Златоуст, святитель. Творения. Т. 12. СПб., 1906. С. 484.

[8] Иоанн Златоуст, святитель. Творения. Т. 4. С. 634.

[9] Иоанн (Маслов), архимандрит. Симфония по творениям святителя Тихона Задонского. С. 904.