Поучения преподобного Макария Великого о молитве
1. Главное во всяком добром речении и верх преспеяний есть прилежание к молитве, которою приобретаем и все прочее, когда Призываемый нами простирает к нам содействующую руку; потому что молитвою в удостоившихся совершается общение таинственной действенности, посредством несказанной любви ко Господу сочетание расположения к святости пред Богом и самого ума. Ибо сказано: дал еси веселие в сердце моем (Псал. 4, 8). И сам Господь говорит: царствие Божие внутрь вас есть (Лук. 17, 21). Словами же: внутрь вас царствие, что иное означается, как не то, что небесное веселье Духа в душах достойных выражается явственно? Ибо достойные души чрез действенное общение Духа здесь еще приемлют залог и начатки того наслаждения, той радости, того духовного веселья, которых Святые в царстве Христовом приобщаться будут в вечном свете. Сказано: сердце мое и плоть моя возрадовастася о Бозе живе (Псал. 83, 3). Слова: яко от тука и масти да исполнится душа моя (Псал. 62, 6), и другие согласные с сим изречения ведут к той же мысли и дают разуметь действенное веселье и утешение, подаваемые Духом.
2. Как дело молитвы выше других; так и у прилежного к молитве велика должна
быть попечительность, чтобы, неприметным образом, не окрала его злоба. Ибо у
кого попечение о большом добре, того большему искушению подвергает лукавый;
почему, нужно будет много трезвенности, чтобы плоды любви, смиренномудрия,
простоты, благости и рассудительности ежедневно возрастали в том, кто пребывает
в молитве, и как в нем самом производили явственное преспеяние и возрастание в
Божественном, так и других призывали к равной ревности.
3.Непрестанно молиться и постоянно
пребывать в молитве научают нас, как и сам божественный Апостол (1 Сол. 5, 17),
так и сказанное Господом: кольми паче Бог сотворит отмщение вопиющих к
Нему день и нощь (Лук. 18, 7); и еще: бдите и молитеся (Мф.
26, 41). Посему, подобает всегда молитися и не стужати (Лук.
18, 1). Но как постоянно пребывающий в молитве избрал для себя самое главное из
всех дело; так надлежит ему пребывать в великом подвиге и неослабном
напряжении; потому что встретит много препятствий, поставляемых злобою
прилежанию к молитве: сон, уныние, тяжесть в теле, преобладание помыслов,
непостоянство ума, расслабление и прочие начинания злобы, а потом скорби и
восстания самих лукавых духов, упорно воюющих с нами и противоборствующих нам и
недопускающих приблизиться ко Христу душу, которая поистине непрестанно
взыскует Бога.
4. Со всяким рачением, с трезвенностью, с терпением, с душевным борением и
телесным утруждением надлежит мужаться попечительному о молитве, чтобы не
ослабеть в духе, предавшись рассеянности помыслов, или многосонливости, или
унынию, расслаблению, смущению, и занявшись шумными и непристойными речами, или
обратив мысль на что-либо подобное, удовлетворяясь одним постоянным стоянием и
преклонением колен, а уму позволяя блуждать где-либо вдали от совершаемого
наружно. Ибо, если строгим трезвением не приуготовит кто себя, противясь
множеству излишних помыслов, подвергая каждый из них испытанию и разбору, и
всегда вожделея Господа; то ничто не воспрепятствует, чтобы или неприметно
различными способами уловляла его злоба, или сам он превознесся над теми,
которые не могут еще постоянно пребывать в молитве. А в следствие таковых
ухищрений злобы испортит он прекрасное делание, и предаст оное лукавому демону.
5. Если смиренномудрие и любовь, простота и благость не будут в нас тесно
соединены с молитвою; то самая молитва, лучше же сказать, эта личина молитвы,
весьма мало может принести нам пользы. И сие утверждаем не об одной молитве, но
и о всяком подвиге и труде, девстве, или посте, или бдении, или псалмопении,
или служении, или о каком бы то ни было делании, совершаемом ради добродетели.
Если не увидим в себе плодов любви, мира, радости, кротости, присовокуплю еще,
смиренномудрия, простоты, искренности, веры, сколько должно великодушия,
дружелюбия: то трудились мы без пользы; потому что для того и предприемлем
труды, чтобы воспользоваться плодами; а когда не оказывается в нас плодов
любви, тогда, без сомнения, делание напрасно. Почему, таковые ничем не
отличаются от пяти юродивых дев, которые за то, что здесь еще не имели в
сердцах духовного елея, то есть, духовной действенности исчисленных выше
добродетелей, наименованы юродивыми, и жалким образом оставлены вне царского
брачного чертога, ничем не воспользовавшись от подвига девства. Как при
возделывании виноградника все попечение и весь труд прилагаются в надежде
плодов; а если плода не бывает, напрасным оказывается делание: так, если не
увидим в себе, по действию Духа, плодов любви, мира, радости, всего прочего,
перечисленного Апостолом (Галат. 5, 22), и не возможем признать их в себе со
всею несомненностью и по духовному чувству, то излишним окажется подвиг
девства, молитвы, псалмопения, поста и бдения. Ибо труды сии и подвиги душевные
и телесные должны совершаться, как сказали мы, в надежде духовных плодов; а
плодоношение добродетелей есть духовное наслаждение нерастленным удовольствием,
неизреченно производимое Духом в сердцах верных и смиренных. Почему, труды и
подвиги должны быть почитаемы, каковы они и действительно, трудами и подвигами,
а плоды — плодами. Но если кто, по скудости ведения, делание свое и подвиг
почтет плодами Духа; то оказывается, что он явно обольщается, сам себя
обманывая, и таким своим мнением лишая себя великих подлинно плодов Духа.
6. Дело молитвы и служения слову, совершаемое надлежащим образом, выше всякой добродетели и заповеди. И сему свидетель сам Господь. Ибо когда пришел в дом Марфы и Марии, и Марфа занята была служением, а Мария сидела у ног Его, и наслаждалась сладостию Божественных уст Его, сестра же порицала ее, что не помогает ей, и потому приступила с жалобою ко Христу: тогда, отдав преимущество главнейшему пред второстепенным, Господь сказал; Марфо, Марфо печешися и молвиши о мнозе: едино же есть на потребу, Мария же благую часть избра, яже не отымется от нея (Лук. 10, 41-42). Сие же Он сказал, как заметили уже мы, не дело служения осуждая, но отдавая, без сомнения, преимущество большему пред меньшим. Иначе, допустил ли бы Он сие служение? Почему и Сам оказывается исполнителем сего, умыв ноги ученикам? Но Господь столько далек от намерения воспрещать служение, что и ученикам повелевает таким же образом поступать друг с другом. А можешь также видеть, что и сами Апостолы, которые сначала совершали служение при трапезах, предпочли сему высшее дело, разумею молитву и служение слову. Ибо сказали: несправедливо нам, оставльшим слово Божие, служити трапезам. Но помолившись, мужи исполнены Духа Святаго поставим над службою сею: мы же в служении слова пребудем и в молитве (Деян. 6, 2-4). Видишь, как первое предпочли второму, хотя знали, что то и другое суть отрасли одного доброго корня.