НОВОМУЧЕНИКИ ШУЙСКИЕ
Священномученики Павел, Иоанн и мiрянин Петр. 1922 год: у власти – богоборцы, в России – голод, в Церкви – воззвание о помощи страждущему народу. Новая власть признавала чрезвычайную важность и значение сосредоточения в руках государства золотой и серебряной валюты и изделий из золота и серебра. Началось изъятие музейных (накопленных веками) и церковных (освященных) ценностей с целью продать их за границей. Троцкий и Ленин спешили ограбить храмы.
В очередном отчете о проведении операции говорилось: «В Шуе 15 марта в связи с изъятием церковных ценностей под влиянием попов монархистов и с. р. возбужденной толпой было произведено нападение на милицию и взвод красноармейцев. Часть красноармейцев была разоружена демонстрацией. Из пулеметов и винтовок частями ЧОН и красноармейцами 146 полка толпа была разогнана, в результате 5 убитых и 15 раненых зарегистрировано больницей... К вечеру в городе установлен порядок...»
Для Ленина это была счастливая находка. Не откладывая дела, на следующий же день он диктовал свое знаменитое письмо: «Мы должны... дать самое решительное и беспощадное сражение... духовенству... с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение... десятилетий... В Шую послать... дать ему словесную инструкцию... Эта инструкция должна сводиться к тому, чтобы... арестовал как можно больше... Лично сделать доклад... На основании этого доклада Политбюро даст... директиву судебным властям, тоже устную, чтобы процесс закончился... расстрелом очень большого числа самых влиятельных... г. Шуи... Москвы и нескольких других духовных центров... Чем больше... духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше... Для наблюдения за быстрейшим проведением... назначить... специальную комиссию при обязательном участии т. Троцкого и т. Калинина, без всякой публикации об этой комиссии...».
Но ни священники Шуи и Палеха, ни прихожане, ни даже уездная комиссия ничего не знали об этих далеко идущих планах Ленина-Троцкого. Шуйская комиссия по учету и сосредоточению ценностей была создана 3 марта; председатель — А. Вицин, члены — уполномоченный политуправления И. Волков и заведующая уездным финотделом А. Коняева.
7 марта члены комиссии впервые пришли в Воскресенский собор, где настоятелем был протоиерей Павел Светозаров. Работу большевики начали с избрания в свои ряды православных, на что о. Павел сказал, что он сам отдать имеющие богослужебное значение церковные предметы не может, так как это святотатство и нарушение церковных канонов. Но при изъятии ценностей правительственной комиссией сопротивления оказывать не намерен. После ухода комиссии храм будет заново освящен, и в нем возобновится служение. Прихожане поддержали позицию батюшки.
Подобные собрания прошли и в других храмах города. Собрание Троицкого кладбищенского храма (настоятель – 70-летний протоиерей Иоанн Лавров) поначалу постановило представителей в комиссию по передаче церковной утвари от прихода не избирать и церковного имущества не отдавать, но когда дошло дело до изъятия, все было отдано без сопротивления. В других храмах, например, в шуйском Крестовоздвиженском, приходское собрание постановило отдать взамен церковных предметов доброхотные пожертвования. Некоторые храмы, особенно сельские, были настолько бедны, что нечего с них было взять — ни церковными вещами, ни выкупом.
В понедельник, 13 марта, великопостная служба закончилась в одиннадцать часов утра. Народу было немного, но к двенадцати часам люди стали прибывать, и когда явилась комиссия, храм был полон. Петр Иванович Языков шел на фабрику. Путь проходил неподалеку от Воскресенского собора; он увидел, что у входа в собор собирается народ. Узнав, что придут представители советских властей и будут переписывать ценности, Петр Иванович вошел в храм; вскоре появилась комиссия.
Прихожане потеснились, давая проход. Послышались выкрики:
— Зачем пришли?! Что вам надо, ведь Церковь отделена от государства! Когда члены комиссии проходили мимо, Петр Иванович увидел, что Вицин, ее председатель, пьян.
— Смотрите, эти люди вошли в церковь пьяными, — сказал он близ стоящим, — это оскорбление верующих. К тому же они вооружены. С оружием входить в алтарь нельзя.
Комиссия, однако, прошла в алтарь, где ее уже ждали представители церковной комиссии и настоятель собора о. Павел Светозаров.
— Прошу очистить собор! — с раздражением потребовал Вицин от настоятеля.
— Я не имею права выгонять молящихся из храма, — ответил священник.
— Но ведь вам было известно, что мы придем, и вы были обязаны заранее очистить храм после богослужения.
— И, однако, молящихся мы удалять из храма не можем.
— Ну что же, — угрожающе проговорил Вицин, — если вы сейчас же не очистите храм, то мы возьмем вас и вашу комиссию как заложников!
«И возьмут», — подумал о. Павел. Ему уже приходилось сидеть в тюрьме заложником. И он вышел на солею и сказал:
— Правительственная комиссия просит вас удалиться, вы ей мешаете. В храме заговорили сразу отовсюду:
— Мы не уйдем, пускай они сами уходят откуда пришли.
— Ваше поведение не принесет никакой пользы, — спокойно и с достоинством произнес настоятель.
Вслед за о. Павлом выступили члены церковной комиссии, один из которых, Медведев, просил:
— Разойдитесь, а иначе они и нас арестуют, и отца Павла. Некоторым казалось, что с властями еще можно договориться, надо только разумно и твердо держаться. Думал так и Петр Языков.
— Если ты боишься, что тебя арестуют, — сказал он, — то сними с себя полномочия, найдутся другие, которые сумеют разговаривать с властями.
Переговоры затягивались, прихожане покидать храм не собирались, повода для ареста настоятеля и членов церковной комиссии не находилось, но и приступить к описи при народе боялись. Пригласив представителей церковной комиссии к начальнику уездной милиции, комиссия удалилась, сообщив, что придут 15 марта.
Отец Павел отслужил молебен и предложил прихожанам остаться молиться вместе с ним до начала вечернего богослужения. Молились до вечера. После богослужения представители церковной комиссии пошли к начальнику уездной милиции. Здесь им объявили, что все они несут ответственность за то, что после обедни в храме остался народ, им было приказано впредь храм после богослужения запирать, а ключи отдавать на хранение кому-нибудь из служащих церкви. О приходе правительственной комиссии заранее объявлять не будут и 15 марта, как ранее было назначено, не придут.
В тот же день вечером собралось экстренное заседание президиума уездного исполкома и постановили: «... восстановить чрезвычайные меры, связанные с военным положением... к лицам, нарушающим установленный порядок... применять решительные меры вплоть до применения оружия».
Этим распоряжением определилось и все дальнейшее. Теперь можно было провоцировать народ на сопротивление — и подавлять его силой оружия как контрреволюционный мятеж. Решили и дату изъятия ценностей не переносить, оставить прежней.
В среду 15 марта на соборной площади с утра стал собираться народ, в основном женщины. К десяти часам в управление милиции пришел Вицин и сообщил, что комиссия идет изымать церковные ценности и милиции надо разогнать собравшуюся у собора толпу. Начальник милиции Башенков отрядил восемь конных милиционеров. Разгоняли нагайками, однако женщины не расходились; кто-то начал выламывать из плетня колья, чтобы обороняться, из толпы полетели в милицию поленья. Начальник милиции послал за подкреплением. Были присланы 14 вооруженных красноармейцев, которые пытались разогнать толпу, но безуспешно. Люди требовали, чтобы милиция и красноармейцы ушли от собора.
Милиционеры стали избивать нагайками женщин и, если подворачивались, то и детей. Кто плакал, кто усердно молился, иные говорили:
— Все равно умирать — умрем за Божию Матерь.
Начальник гарнизона распорядился о присылке красноармейцев, встречные уговаривали их не ходить разгонять народ, но солдаты, рассыпавшись цепью, двинулись на толпу.
Никто из клира или прихожан не посмел подняться на колокольню и зазвонить в колокола. Проникли на колокольню мальчишки. Матери подбадривали и помогали им. Гимназисты постарше зазвонили в большие колокола, дети 11-12 лет — в маленькие, и вышел довольно громкий перезвон. Вскоре подъехали автомобили с пулеметами, и началась стрельба. Стреляли сначала поверх голов, а потом и по толпе.
Первым был убит прихожанин храма Николай Малков. Проходя по площади, он остановился неподалеку от дома о. Павла Светозарова и крикнул: «Православные, стойте за веру!» — и был тут же убит выстрелом в висок.
Второй была убита девица Анастасия. Этим утром по пути на фабрику она остановилась у собора, поднялась вместе с другими на его ступени — и там была застрелена. Были убиты Авксентий Калашников и Сергей Мефодиев.
Только увидев падающих от выстрелов людей, народ потеснился и побежал.
В это время служба в храме подходила к концу. Памятуя, что власти обещали не производить изъятия 15 марта, о. Павел вышел на амвон и сказал:
— Никакой комиссии сегодня не будет, вы можете спокойно разойтись по домам.
Выступили и члены церковной комиссии, уговаривая всех разойтись. Но после того, что произошло у стен храма, никто не верил, что изъятия не будет. В храме собралось больше трехсот молящихся. Как еще можно было избежать дальнейшего столкновения? Разве что уйти самому. В отсутствие настоятеля, может, не будут производить изъятия. И он пошел в свой дом на той же соборной площади в полсотне шагов от храма.
Протоиерей Павел Михайлович Светозаров родился в 1866 году в семье диакона, служившего в храме села Картмазово Малиновской волости Судогодского уезда Владимирской губернии. С детства хотел стать священником. Окончил Киевскую Духовную академию и поступил псаломщиком в храм села Картмазово. Имел намерение принять монашество, но настоятель Шуйского собора уговорил жениться на его дочери и принять настоятельство. Вскоре жена умерла, оставив его с маленькими детьми. До переворота 1917 года он преподавал Закон Божий в шуйской гимназии, когда преподавание было запрещено, перенес уроки в собор.
Талантливый проповедник, о. Павел привлек к себе сердца верующих. Новая власть это отметила и искала повод его арестовать. В первый раз он был арестован в 1919 г. по обвинению в неподчинении распоряжениям Совнаркома. В 1921 г. он был арестован и содержался несколько месяцев в тюрьме по приказу ЧК в связи с Кронштадтским восстанием как политически неблагонадежный. Несколько раз его арестовывали за проповеди. Для наблюдения за священником власти поселили в его доме осведомительницу Швецову. Много раз она пыталась вступить с ним в разговор, чтобы найти против него обвинение, но безуспешно.
В тот день, видя, что о. Павел входит в дом, она пронзительно закричала:
— Убивают!
Уж не случилось ли чего? Он поспешно вошел в ее комнату. Квартирантка стояла у окна и, показывая на площадь, громко возмущалась православными. Все, что она говорила, было столь оскорбительно, что о. Павел не выдержал.
— Разве не вы виноваты в этом безобразии? — сказал он. — Вы сами принадлежите к партии, которая проповедует непрерывную борьбу и злобу, и эта борьба и злоба выливается теперь на ваши головы.
Стрельбой, нагайками, лошадьми толпу перед храмом разогнали. Трупы убитых положили на паперть, к ним никого не допускали. Священник Николай Широкогоров отслужил по просьбе прихожан молебны Смоленской Божией Матери, Николаю Чудотворцу и Иоанну Воину, а затем члены церковной комиссии попросили прихожан разойтись. Трупы убитых были увезены, раненых доставили в больницу. Изъятия церковных ценностей в этот день не было.
Шуйским делом занялись серьезней, и 17 марта о. Павла Светозарова вызвали для допроса и арестовали. Изъятие ценностей из Воскресенского собора происходило уже без него 23 марта. Распоряжением ВЦИК стали производиться массовые аресты. Обвинение в сопротивлении изъятию церковных ценностей было предъявлено четырем священникам: Павлу Светозарову, Иоанну Рождественскому, Иоанну Лаврову, Александру Смельчакову, старосте шуйского собора Александру Парамонову и двадцати мiрянам. После окончания следствия к суду были привлечены девятнадцать человек.
Священник села Палех Иоанн Степанович Рождественский родился в 1872 году в селе Пармос Судогодского уезда Владимирской губернии. Был женат, но детей у них с матушкой не было, и все силы и время он отдавал прихожанам и храму. 25 лет ревностно служил о. Иоанн в Крестовоздвиженском храме, и прихожане любили его.
В воскресенье 19 марта о. Иоанн огласил послание Патриарха Тихона — по прямой обязанности и долгу.
Отслужив после литургии молебен, о. Иоанн сказал:
— Вы слышали послание Патриарха. Знаете о декрете центральной власти об изъятии церковных ценностей. Я призываю вас, своих прихожан, не препятствовать отбору в случае прихода правительственной комиссии. Сам я как священник по канонам не могу отдать священные предметы. А присутствовать, когда их будут изымать другие, не хочу и не буду.
По прошествии воскресенья в Шуйское ГПУ поступило донесение, что священник Иоанн Рождественский «в виде проповеди огласил воззвание Патриарха Тихона». 24 марта у о. Иоанна был произведен обыск и изъято послание Патриарха; на другой день он был арестован и обвинен в чтении послания.
Следствие шло три недели, 11 апреля 1922 года всем арестованным вручили обвинительные заключения.
Прихожане Палеха собрали сельский сход и составляли прошения в Верховный Ревтрибунал об освобождении батюшки, приводя в аргументы успешную общественную деятельность о. Иоанна. «Благодаря трудам и энергии о. Иоанна в нашем селе в разное время были открыты следующие общественно-полезные учреждения, как-то: 1) Палехское Общество потребителей, 2) Палехская библиотека-читальня, существующая и в настоящее время и 3) Палехское кредитное товарищество. Отец Иоанн много содействовал распространению просвещения среди крестьянства. Палехская школа II ступени, рассадник знания нескольких волостей уезда, обязана своим открытием больше всех — все ему же, о. Иоанну. Таковы его только главнейшие заслуги перед государством и местным крестьянским населением».
Судебные заседания проходили с 21 по 25 апреля. О. Павел, о. Иоанн Рождественский и Петр Иванович Языков виновными себя не признали.
— Признание и искреннее раскаяние — это лучшая защита. Суд это безусловно будет учитывать, – провоцировал предательство председатель суда по окончании заседания.
— Стоя перед казнью, — сказал о. Павел, — я лгать не могу. И повторяю, что участия в сопротивлении изъятию не принимал. Если в чем и виновен, то разве в неопределенной своей позиции. Мое положение было между властями и Церковью. Власти требовали свое, а от Церкви не было вполне определенных разъяснений, как поступить. Но никакой кровожадности, на которую тут указывал обвинитель, у меня не было. Прошу не применять ко мне высшей меры наказания — не ради себя, я к смерти готов, а ради детей, так как моя казнь поразит главным образом детей, у которых не будет отца, как нет и матери.
Исповедников приговорили к высшей мере наказания – расстрелу.
26 апреля обезпокоенные прихожане Палеха послали в Верховный Трибунал телеграмму с просьбой не приводить приговор в исполнение до решения ВЦИК. Рассмотрев дело, Президиум ВЦИК принял решение о помиловании приговоренных к расстрелу. Калинин обратился за разрешением на помилование в Политбюро. 2 мая Сталин распорядился опросить членов Политбюро относительно предложения о помиловании. Ленин, Троцкий, Сталин и Молотов проголосовали за расстрел. 4 мая на заседании Политбюро смертный приговор был официально утвержден.
10 мая председатель Иваново-Вознесенского трибунала Павлов отправил срочную телеграмму председателю Верховного Трибунала Крыленко:
«Приговор над Светозаровым, Языковым, Рождественским приведен в исполнение 10 мая 1922 года в 2 часа утра».
Рассказывают, что перед расстрелом священники совершили отпевание по себе и мiрянине Петре и держались мужественно. Последняя молитва о. Павла была об остающихся сиротах. И Бог услышал молитву священника. Всю жизнь дети прожили под благодатным Божиим покровом. Все невзгоды и несчастья проходили мимо них. То, что должно было поломать их судьбы как детей расстрелянного священника, совершенно не повлияло на благополучие их внешней жизни. Младшая дочь о. Павла Светозарова скончалась в конце восьмидесятых годов в преклонном возрасте в родительском доме с благодарной памятью об отце-мученике. И из окна дома так же, как шестьдесят пять лет назад, открывался вид на величественный стройный собор, где отец всю жизнь прослужил священником и откуда в Великий пост 1922 года начался его крестный путь на Голгофу.
По материалам сайта
«Новомученики и Исповедники Российские»
