ЗА ВЕРУ, ЦАРЯ И ОТЕЧЕСТВО: Рассказы о подвигах русских воинов в русско-турецкой войне 1877-1878 гг.
Позиции неприятеля у города Ловчи атакует 5-й пехотный Калужский полк. Идет самый жаркий бой. Если б и надо было остановить солдат, то никто бы не мог, никакая сила не удержала бы их. Так и ждут той минуты, когда позволят еще ближе перебежать к турецкой траншее: не сидится, не лежится им.
– Чего стрелять, уж лучше бы в штыки вдарить, – говорит сердито один унтер-офицер. – Эх! Посыплется туретчина, побегут дьяволы, – прибавляет он.
Подали свисток; раньше всех вскочил и побежал этот унтер-офицер. В это время ранили ротного командира.
– Ваше высокоблагородие, – говорит он, подбегая к капитану, – позвольте перенесть к энтому дереву, за ним будет спокойнее, а то, чего доброго, пуль много свистит.
– Ступай на свое место, а меня оставь, – приказывает ему капитан.
Унтер-офицер повинуется, бежит вперед, только пятки сверкают: «Жизнь копейка, судьба индейка!» – кричит он, перегоняя товарищей.
Турки встретили калужцев залпами.
– Стой, ложись! – опять раздалась команда. Все легли, а наш унтер-офицер бежит назад к своему капитану.
– Ваше высокоблагородие, – говорит он, – позвольте.
– Что тебе нужно? – спрашивает капитан.
– Теперь позвольте уж помочь, – просит унтер-офицер, – потому я уж не гожусь больше, руку перешибли, проклятые.
Действительно, рука выше кисти была перешиблена и висела только на каких-то лохмотьях. «Ступай на перевязочный пункт», – говорит ему капитан.
– Никак нет-с, а как же ваше высокоблагородие? – ответил солдатик и, видя, что капитану тяжело даже говорить, обхватил его здоровой рукой и подтащил к дереву, прикрыв таким образом своего начальника от пуль. Затем только пошел он на перевязочный пункт, откуда послал санитаров с носилками за капитаном.
Да, можно ему выразить благодарность. Он понимал, что начальство заботится о подчиненном, так как же подчиненному не помочь при таких обстоятельствах начальнику.
ОДИН ИЗ СЕМЕРЫХ
Под Плевной 30 августа русскими был взят редут, который 21-го числа турки несколько раз атаковали, желая снова завладеть им. Как всегда при атаках, турки направляли на редут страшный огонь. Батареи наши понесли большие потери: так, например, у одного орудия решительно вся прислуга была перебита, за исключением одного рядового 4-й батареи 2-й артиллерийской бригады. Казалось бы, трудно справиться одному с орудием: надо пробанить, принести снаряд, заряд, зарядить, навести и выстрелить. Но этот молодец нисколько не смутился.
– Орудие, заряжай гранатою! – кричит он и бежит сам к ящику.
– Пожалуйте мне матушку, – говорит он, вынимая снаряд.
И как еще метко стрелял он. «Попал!» – кричит, бывало, он, подпрыгивая, и потом, живо накатив орудие, бежит опять за снарядом.
Неприятельские гранаты продолжали ложиться около этого орудия, но наш молодец только подшучивал над ними.
– Лети, лети, матушка, сюда, здесь никого нет, – говорил он. Когда граната попадала в земляную насыпь, молодцу нравилось, что турецкий наводчик не промах. – Молодцы, хорошо! – кричал он туркам.
– А ну, испробуй теперь нашу матушку, – говорил он, дергая за шнур. Раздавался выстрел, и он радовался на удачный разрыв гранаты посреди турецкой колонны. Не без усмешки смотрел он на соседнее орудие, около которого работали несколько человек: «Вас там много, а я-то один не хуже», – думалось нашему артиллеристу.
Турки все ближе и ближе подступали к редуту. Вдруг раздается треск: это наш зарядный ящик был взорван на воздух удачно попавшей гранатой. Молодец и тут не потерялся: «Коли не хотите матушки, гороху попробуйте», – смеется он, заряжая орудие картечью. Выждав приближение турецкой колонны, солдатик ахнул, как говорится, в самую середину. Затем, видя, что редут почти пуст, он вынул замок из орудия и хотел было его унести, как вдруг заметил, что в других орудиях замки не вынуты; он бросается к соседним орудиям.
– Ишь, лешие, турки им память вышибли! – говорил храбрец, раскидывая замки по сторонам. Выйдя из редута, он вдруг вспомнил, что толку нет из того, что замки выброшены; неприятель может их найти и, снова вложив в орудие, стрелять. Турки уже почти лезли на насыпь, когда он бежал назад в укрепление, вынул из замков кольца, без которых невозможно уже стрелять, надел их себе на руку и спокойно удалился, конечно, уже последним.
За такой подвиг этот артиллерист был награжден Георгиевским крестом.
Митрополит Серафим Чичагов
«Доблести русских воинов»
Рассказы о подвигах солдат и офицеров в русско-турецкой войне 1877-1878 гг.
