Память свщмч. Михаила Околовича

Память свщмч. Михаила Околовича

Свя­щен­но­му­че­ник Ми­ха­ил ро­дил­ся 15 ок­тяб­ря 1888 го­да в го­ро­де По­лоц­ке Ви­теб­ской гу­бер­нии в се­мье свя­щен­ни­ка, слу­жив­ше­го в Спа­со-Ев­фро­си­ни­ев­ском жен­ском мо­на­сты­ре, Фе­до­ра Око­ло­ви­ча. В 1899 го­ду Ми­ха­ил окон­чил на­чаль­ную шко­лу и по­сту­пил в По­лоц­кое ду­хов­ное учи­ли­ще. В 1904 го­ду он по­сту­пил в Ви­теб­скую Ду­хов­ную се­ми­на­рию, а по за­вер­ше­нии обу­че­ния в ней по­сту­пил в 1910 го­ду в Санкт-Пе­тер­бург­скую Ду­хов­ную ака­де­мию, ко­то­рую окон­чил по пер­во­му раз­ря­ду в 1914 го­ду. Ро­ди­те­ли Ми­ха­и­ла пред­по­ла­га­ли, что он при­мет мо­на­ше­ский по­стриг и зай­мет ка­кой-ли­бо из цер­ков­но-адми­ни­стра­тив­ных по­стов, но вы­шло ина­че.

В 1913 го­ду он по­зна­ко­мил­ся со сту­дент­кой Бе­с­ту­жев­ских кур­сов Ма­ри­ей Мак­си­мов­ной Ма­стрю­ко­вич, уро­жен­кой го­ро­да Мор­шан­ска Там­бов­ской гу­бер­нии. Ее дед был кре­пост­ным кре­стья­ни­ном, но уже отец стал обес­пе­чен­ным и да­же за­жи­точ­ным че­ло­ве­ком и же­лал, чтобы дочь по­лу­чи­ла хо­ро­шее об­ра­зо­ва­ние и вы­шла за­муж за че­ло­ве­ка, не при­над­ле­жа­ще­го ни к кре­стьян­ско­му, ни к ду­хов­но­му со­сло­ви­ям. Од­на­ко все вы­шло во­пре­ки по­же­ла­ни­ям ро­ди­те­лей. В 1914 го­ду Ми­ха­ил Фе­до­ро­вич и Ма­рия Мак­си­мов­на об­вен­ча­лись. 30 сен­тяб­ря 1914 го­да Учеб­ный ко­ми­тет при Свя­тей­шем Си­но­де по­ста­но­вил на­зна­чить на долж­ность за­ко­но­учи­те­ля и ин­спек­то­ра Ир­кут­ско­го ду­хов­но­го учи­ли­ща «Ми­ха­и­ла Око­ло­ви­ча, с при­ня­ти­ем им свя­щен­но­го са­на».

23 но­яб­ря 1914 го­да Ми­ха­ил Фе­до­ро­вич был ру­ко­по­ло­жен во свя­щен­ни­ка к учи­лищ­но­му хра­му. В мар­те 1915 го­да отец Ми­ха­ил был из­бран чле­ном учи­лищ­но­го со­ве­та, а в июне 1917 го­да — чле­ном Ир­кут­ско­го епар­хи­аль­но­го учи­лищ­но­го со­ве­та. В том же го­ду на со­бра­нии ду­хо­вен­ства и ми­рян Ир­кут­ской епар­хии отец Ми­ха­ил был из­бран де­ле­га­том на Все­рос­сий­ский По­мест­ный цер­ков­ный со­бор.

В 1918 го­ду по­сле при­хо­да к вла­сти без­бож­ни­ков ду­хов­ное учи­ли­ще бы­ло за­кры­то, и отец Ми­ха­ил был на­зна­чен слу­жить свя­щен­ни­ком в Кре­сто­воз­дви­жен­скую цер­ковь в Ир­кут­ске. К это­му вре­ме­ни он стал од­ним из наи­бо­лее из­вест­ных и ува­жа­е­мых пас­ты­рей го­ро­да — его по­лю­би­ли за ис­то­вое бла­го­го­вей­ное слу­же­ние, глу­бо­кую, сер­деч­ную про­по­ведь, со­стра­да­ние к лю­дям, го­тов­ность все­гда прий­ти на по­мощь. Из-за по­пуляр­но­сти свя­щен­ни­ка Ир­кут­ская ЧК уста­но­ви­ла за ним по­сто­ян­ное на­блю­де­ние.

В фев­ра­ле 1921 го­да со­труд­ни­ки ЧК про­из­ве­ли на чер­да­ке Кре­сто­воз­дви­жен­ско­го хра­ма обыск и на­шли па­тро­ны, по­рох и од­ну гра­на­ту. Отец Ми­ха­ил и сто­рож хра­ма бы­ли об­ви­не­ны в хра­не­нии ору­жия. Об­ви­ня­е­мые от­ка­за­лись при­знать се­бя ви­нов­ны­ми. 26 мая 1921 го­да со­сто­я­лось за­се­да­ние Ре­во­лю­ци­он­но­го три­бу­на­ла, ко­то­рый не смог до­ка­зать ви­нов­ность свя­щен­ни­ка и сто­ро­жа в хра­не­нии ору­жия, к че­му они и в дей­стви­тель­но­сти не бы­ли при­част­ны, и вско­ре об­ви­ня­е­мые в свя­зи с че­ты­рех­лет­ней го­дов­щи­ной Ок­тябрь­ско­го пе­ре­во­ро­та бы­ли осво­бож­де­ны. Отец Ми­ха­ил вер­нул­ся слу­жить в Кре­сто­воз­дви­жен­ский храм.

Епар­хия пе­ре­жи­ва­ла тя­же­лое вре­мя, так как цер­ков­ную власть при под­держ­ке без­бож­ных вла­стей пы­та­лись за­хва­тить об­нов­лен­цы, и отец Ми­ха­ил ре­ше­ни­ем ду­хо­вен­ства Ир­кут­ской епар­хии был на­прав­лен в Моск­ву к Пат­ри­ар­ху Ти­хо­ну. Он по­ста­вил в из­вест­ность Пат­ри­ар­ха о по­ло­же­нии дел в епар­хии во вре­мя от­сут­ствия на ка­фед­ре пра­во­слав­но­го ар­хи­ерея и вы­ра­зил Свя­тей­ше­му твер­дое суж­де­ние ир­кут­ско­го пра­во­слав­но­го ду­хо­вен­ства и паст­вы, что с об­нов­лен­ца­ми, как с пре­да­те­ля­ми ве­ры, не сле­ду­ет всту­пать ни в ка­кие пе­ре­го­во­ры.

От­цу Ми­ха­и­лу ча­сто при­хо­ди­лось вы­сту­пать с про­по­ве­дя­ми во вре­мя бо­го­слу­же­ний управ­ля­ю­ще­го Ир­кут­ской епар­хи­ей епи­ско­па Ниж­не­удин­ско­го Ки­рил­ла (Со­ко­ло­ва). 22 сен­тяб­ря 1924 го­да он про­из­нес сло­во в Тих­вин­ской церк­ви во вре­мя на­граж­де­ния од­но­го из ста­рей­ших свя­щен­ни­ков Ир­кут­ска, про­то­и­е­рея Фе­о­до­ра Вер­но­муд­ро­ва, про­слу­жив­ше­го в свя­щен­ном сане со­рок лет.

Об­ра­ща­ясь к про­то­и­е­рею Фе­о­до­ру, отец Ми­ха­ил ска­зал: «Ты за­слу­жил вы­со­кую и свя­щен­ную на­гра­ду, твоя доб­лест­ная гла­ва до­стой­но увен­ча­на ею, ты в скорб­ные и смут­ные дни глу­бо­ко­го цер­ков­но­го рас­ко­ла, разъ­еда­ю­ще­го, как зло­ка­че­ствен­ная ган­гре­на, цер­ков­ное те­ло, в дни ша­та­ния умов и увле­че­ния мно­гих мут­ной вол­ной ере­ти­че­ско­го, так на­зы­ва­е­мо­го "об­нов­лен­че­ско­го” те­че­ния был той осью, око­ло ко­то­рой вра­ща­лась пра­во­слав­но-цер­ков­ная жизнь Ир­кут­ской епар­хии, был цен­тром, к ко­то­ро­му си­лой тво­е­го оба­я­ния влек­лись и льну­ли все, для ко­го ис­кон­ное рус­ское пра­во­сла­вие не пу­стой звук, а бес­цен­ное со­кро­ви­ще и в ком го­рел огонь люб­ви и пре­дан­но­сти Свя­той Церк­ви с ее свя­щен­ны­ми ка­но­на­ми, ве­ко­вы­ми пре­да­ни­я­ми и со всем ее стро­ем. И ес­ли не все­це­ло, то в боль­шей ме­ре те­бе мы обя­за­ны тем, что ви­дим се­го­дня на тво­ем празд­ни­ке, — тес­ным еди­не­ни­ем пас­ты­рей меж­ду со­бою и не ме­нее тес­ным еди­не­ни­ем их с паст­вой; те­бе же глав­ным об­ра­зом мы обя­за­ны тем, что Цер­ковь Ир­кут­ская име­ет ра­дость те­перь, по­сле двух­лет­не­го пе­ре­ры­ва, сно­ва воз­глав­лять­ся ка­но­ни­че­ским епи­ско­пом, вос­ста­но­вив через него связь с гла­вою всей Рус­ской Церк­ви — Свя­тей­шим Пат­ри­ар­хом. Те­перь мы на твер­дой по­зи­ции, те­перь мы спо­кой­ны за цер­ков­ное де­ло, те­перь нам не страш­ны от­ще­пен­цы и вра­ги пра­во­сла­вия — "об­нов­лен­цы”».

27 ок­тяб­ря со­сто­я­лось тор­же­ствен­ное ар­хи­ерей­ское бо­го­слу­же­ние в Тих­вин­ской церк­ви. За за­при­част­ным сти­хом отец Ми­ха­ил ска­зал сло­во к мо­ля­щим­ся о еван­гель­ском Се­я­те­ле, Ко­то­рый и те­перь се­ет сло­во через свя­тое Еван­ге­лие. Се­я­те­ли бы­ва­ют раз­ные. В на­сто­я­щее вре­мя се­ют при до­ро­ге — в те­ат­рах, ки­не­ма­то­гра­фах и дру­гих ме­стах раз­вра­щен­ных. Вот при­ез­жал лож­ный мит­ро­по­лит и се­ял че­ло­ве­че­ское сло­во. Вот едет но­вый раз­ру­ши­тель сер­дец че­ло­ве­че­ских — он бу­дет се­ять сло­во дья­воль­ское. Не сле­ду­ет ту­да хо­дить, ибо слу­шать их опас­но. На этой до­ро­ге бу­дет мно­го про­хо­жих, сле­тят­ся пти­цы, хищ­ные кор­шу­ны бу­дут вы­кле­вы­вать сло­во Бо­жие и по­се­ют пле­ве­лы... Нуж­но жить и ве­ро­вать в про­сто­те серд­ца, а не го­нять­ся за уче­но­стью и муд­ро­стью. По вы­ра­же­нию од­но­го рус­ско­го по­движ­ни­ка, «где про­сто, там и ан­ге­лов со сто, а где муд­ре­но, там ни од­но­го». Гос­подь нас зо­вет и вле­чет к Се­бе сло­ва­ми Еван­ге­лия: «При­ди­те ко Мне все труж­да­ю­щи­е­ся». А по­это­му и бу­дем спо­кой­ны, зная, что один толь­ко Гос­подь се­ет доб­рое се­мя. Его бу­дем слу­шать, а не про­по­вед­ни­ков тщет­ной фило­со­фии. Бу­дем иметь пред со­бою об­раз Рас­пя­то­го Хри­ста, ко­то­рый со­ве­ту­ет все­гда иметь пред гла­за­ми апо­стол Па­вел га­ла­там (Гал.3:1). Мы, пас­ты­ри, ищем не вас и не ва­ше­го, а ва­ши серд­ца, чтобы они да­ли доб­рые пло­ды. Это­го да спо­до­бит всех Гос­подь, все­гда жи­вый во ве­ки. Аминь.

Осе­нью 1924 го­да Ир­кутск по­се­тил один из ос­но­ва­те­лей об­нов­лен­че­ства, сло­жив­ший с се­бя сан свя­щен­ни­ка, Ка­ли­нов­ский. Для уча­стия в дис­пу­те с ним бы­ли при­гла­ше­ны епи­скоп Ниж­не­удин­ский Ки­рилл (Со­ко­лов), мно­гие из­вест­ные свя­щен­ни­ки Ир­кут­ска, и в част­но­сти отец Ми­ха­ил Око­ло­вич. По тща­тель­ном об­суж­де­нии пра­во­слав­ное ду­хо­вен­ство от­кло­ни­ло пер­во­на­чаль­ное пред­ло­же­ние об­нов­лен­цев, по­то­му что дис­пут пред­по­ла­гал­ся плат­ным и, зна­чит, как зре­ли­ще, а для зре­ли­ща и со­стя­за­ния пас­ты­ри ид­ти не хо­те­ли, и во-вто­рых, бы­ло неиз­вест­но, бу­дет ли ста­вить­ся Ка­ли­нов­ским во­прос о бы­тии Бо­га и в ка­кой фор­ме, чтобы это не вы­ли­лось в ко­щун­ство, что недо­пу­сти­мо бы­ло, ес­ли бы дис­пут про­хо­дил в хра­ме, как пред­ла­га­ли это об­нов­лен­цы. И по­то­му вла­ды­ка Ки­рилл на­пра­вил вла­стям пись­мо, в ко­то­ром пи­сал, что пра­во­слав­ное ду­хо­вен­ство со­глас­но на уча­стие в дис­пу­те, но толь­ко ес­ли он бу­дет бес­плат­ным и не в хра­ме. На­чаль­ник мест­ной кон­вой­ной ко­ман­ды на­пра­вил от­вет епи­ско­пу, что дис­пут с Ка­ли­нов­ским мо­жет со­сто­ять­ся в по­ме­ще­нии ко­ман­ды.

Пер­вым вы­сту­пил Ка­ли­нов­ский, ко­то­рый за­явил, что до ре­во­лю­ции лю­ди бы­ли огра­ни­че­ны в раз­ви­тии, те­перь же они сво­бод­но мо­гут ре­шать все во­про­сы. На­при­мер, рань­ше не зна­ли, что та­кое солн­це, те­перь зна­ют. Лю­ди те­перь все тай­ны узна­ли, и ре­ли­гии те­перь для них не нуж­ны. За­тем он стал вы­сме­и­вать со­тво­рен­ный Гос­по­дом Ан­гель­ский мир, свя­ти­те­ля Ни­ко­лая Чу­до­твор­ца и в за­клю­че­ние при­звал об­ра­щать­ся к на­у­ке, а не к Бо­гу, так как на­у­ка для че­ло­ве­ка — все и где на­у­ка, там, мол, нет Бо­га, и при­звал при­сут­ству­ю­щих нести свет зна­ний в де­рев­ню, чтобы и там пе­ре­ста­ли ве­ро­вать в Бо­га.

В от­вет вы­сту­пил отец Ми­ха­ил Око­ло­вич. Осе­нив се­бя крест­ным зна­ме­ни­ем, он ска­зал, что го­во­рить с людь­ми, ко­то­рые все­це­ло раз­де­ля­ют взгляд Ка­ли­нов­ско­го нелег­ко, и он про­сит об од­ном — спо­кой­но вы­слу­шать его, и ес­ли хо­тя од­но толь­ко серд­це из при­сут­ству­ю­щих вы­слу­ша­ет со вни­ма­ни­ем о бы­тии Бо­жи­ем, то он бу­дет воз­на­граж­ден. Ка­ли­нов­ский, го­во­ря о Бо­ге, не до­ка­зал, мож­но ли по­знать Его эм­пи­ри­че­ски, то есть по­стиг­нуть умом, уви­деть гла­за­ми, ося­зать ру­ка­ми, и ему это­го ни­ко­гда не до­ка­зать, по­то­му что на­у­ка име­ет из­вест­ный пре­дел, да­лее ко­то­ро­го про­ник­нуть она бес­силь­на. Но эта об­ласть непо­сти­жи­мо­го внеш­ним опы­том по­сти­га­ет­ся внут­рен­ним чув­ством че­ло­ве­ка. Че­ло­век серд­цем вхо­дит в об­ще­ние с Бо­гом и здесь по­зна­ет и по­сти­га­ет Его. Мы ве­рим в су­ще­ству­ю­щее, вы — в несу­ще­ству­ю­щее, на­ша ве­ра по­ло­жи­тель­ная, ва­ша — от­ри­ца­тель­ная, на­ша ве­ра ра­зум­ная, ва­ша — безум­ная. Мы ве­рим, что в ми­ре все со­вер­ша­ет­ся от раз­ных при­чин, а вы все при­пи­сы­ва­е­те слу­чаю. А по­это­му мы к ло­ги­ке, к ра­зу­му зо­вем вас. Вот звез­ды на небе, но они не са­ми по се­бе от­ку­да-то взя­лись, кто-то их по­ве­сил там. Вот вре­ме­на го­да че­ре­ду­ют­ся меж­ду со­бой пла­но­мер­но, вот пла­не­ты со­вер­ша­ют путь свой по небо­скло­ну — и все сие по из­вест­ным за­ко­нам де­ла­ет­ся. Но за­ко­нов без за­ко­но­да­те­ля нет, и та­кой За­ко­но­да­тель мо­жет быть и есть толь­ко Бог. Ко­гда из­бра­ли по­чет­ным чле­ном ака­де­мии из­вест­но­го уче­но­го Па­сте­ра, он ска­зал: «Я глу­бо­ко ве­ру­ю­щий». — «Как же вы ве­ри­те, ведь вы мно­го зна­е­те?» — спро­си­ли его ака­де­ми­сты. Па­стер от­ве­тил: «По­то­му я и ве­рую в Бо­га, что мно­го знаю, и чем боль­ше у ме­ня бу­дет зна­ний, тем боль­ше бу­ду ве­ро­вать». Что та­кое Биб­лия? Это не ко­декс за­ко­нов, не со­бра­ние раз­ных цир­ку­ля­ров, это — сбор­ник нрав­ствен­ных пра­вил и че­ло­ве­че­ских же­ла­ний. Эта кни­га уче­ная из уче­ных. Вот на­при­мер, в ХVI ве­ке уче­ные ду­ма­ли и на­счи­ты­ва­ли на небе все­го ты­ся­чу два­дцать две звез­ды. Позд­ней­шие же уче­ные до­ка­зы­ва­ли, что их бес­чис­лен­ное мно­же­ство. До Ко­пер­ни­ка утвер­жда­ли, что зем­ля сто­ит на трех ки­тах, а Ко­пер­ник до­ка­зал, что она вра­ща­ет­ся в про­стран­стве, и с ним уче­ные со­гла­си­лись, — меж­ду тем как Биб­лия бы­ла до Ко­пер­ни­ка, и она как раз го­во­рит эту ис­ти­ну в сле­ду­ю­щих сло­вах: «Он, то есть Бог, по­ве­сил зем­лю ни на чем» (Иов.26:7). Отец Ми­ха­ил еще дол­го го­во­рил, пы­та­ясь убе­дить при­сут­ству­ю­щих в со­от­вет­ствии Свя­щен­но­го Пи­са­ния ис­тине.

За­тем вы­сту­пи­ли дру­гие пра­во­слав­ные пас­ты­ри. В кон­це дис­пу­та на сце­ну вы­шел из­вест­ный в Ир­кут­ске юро­ди­вый, ко­то­рый ска­зал Ка­ли­нов­ско­му: «Жизнь без ве­ры и ре­ли­гии то же, что оран­же­рея без цве­тов, муж без же­ны, де­ти без ма­те­ри, ора­то­ры без ре­чи, му­зы­ка без зву­ков...»
В это вре­мя из за­ла раз­да­лись кри­ки без­бож­ни­ков: «До­лой, до­воль­но!»

«Вы кри­чи­те "до­лой, до­воль­но”, — про­дол­жил юро­ди­вый. — Хо­ро­шо. Не на­до ни­че­го: уни­что­жим все кра­си­вое в ми­ре, не нуж­но за­по­ве­дей: не убий, не пре­лю­бы со­тво­ри, не укра­ди, — ес­ли все от­ста­вить, то с чем оста­нем­ся? Даль­ше ни­че­го нет... Жут­ко... Взрос­лые не хо­тят слу­шать, так я хо­чу ска­зать несколь­ко слов де­тям...»

Од­на­ко ему не да­ли до­го­во­рить, и на этом дис­пут за­кон­чил­ся.

ОГПУ при­сталь­но на­блю­да­ло за цер­ков­ной жиз­нью в го­ро­де и за каж­дым сколь­ко-ни­будь вы­да­ю­щим­ся пас­ты­рем. От­ца Ми­ха­и­ла неод­но­крат­но в те го­ды вы­зы­ва­ли в ОГПУ, пред­ла­га­ли снять сан, по­ме­нять де­я­тель­ность свя­щен­ни­ка на де­я­тель­ность пе­да­го­га, пред­ла­га­ли стать осве­до­ми­те­лем, под­дер­жать об­нов­лен­цев, обе­щая вы­со­кое по­ло­же­ние в об­нов­лен­че­ской иерар­хии, но все эти пред­ло­же­ния свя­щен­ник ка­те­го­ри­че­ски от­верг; и вла­сти при­ня­ли ре­ше­ние его аре­сто­вать. Неза­дол­го пе­ред аре­стом отец Ми­ха­ил был воз­ве­ден в сан про­то­и­е­рея.

17 фев­ра­ля 1925 го­да отец Ми­ха­ил вме­сте с неко­то­ры­ми дру­ги­ми вы­да­ю­щи­ми­ся пас­ты­ря­ми го­ро­да был аре­сто­ван и за­клю­чен в ир­кут­скую тюрь­му. Один из со­труд­ни­ков ОГПУ по­сле обыс­ка в квар­ти­ре свя­щен­ни­ка на­пи­сал в сво­ем ра­пор­те: «Око­ло­вич, су­дя по его раз­го­во­ру и по кни­гам, име­ю­щим­ся у него, поп не про­стой, а совре­мен­ный, про­све­щен­ный. Так у него, кро­ме книг ре­ли­ги­оз­но-нрав­ствен­но­го, ду­хов­но­го со­дер­жа­ния и бел­ле­три­сти­ки, есть нема­ло книг по фило­со­фии, со­цио­ло­гии... Ха­рак­тер­но, что Око­ло­вич име­ет кни­ги ан­ти­ре­ли­ги­оз­но­го со­дер­жа­ния... име­ют­ся га­зе­ты... У Око­ло­ви­ча ока­за­лись день­ги, со­бран­ные ко­ми­те­том при­хо­да Кре­сто­воз­дви­жен­ской церк­ви (он сек­ре­тарь ко­ми­те­та)... День­ги раз­де­ле­ны по от­дель­ным ме­шоч­кам: так есть день­ги, со­бран­ные для бед­ных, для за­клю­чен­ных дом­за­ка, для боль­ных в дом­за­ке. Есть по­ря­доч­ное ко­ли­че­ство про­ше­ний и за­яв­ле­ний о вы­да­че по­со­бий вви­ду бед­но­сти, бо­лез­ни, есть за­пис­ки с вы­ра­же­ни­ем бла­го­дар­но­сти и при­зна­тель­но­сти за ока­зан­ную по­мощь из дом­за­ка за под­пи­ся­ми вра­чей боль­ни­цы дом­за­ка, есть несколь­ко уве­дом­ле­ний о по­лу­че­нии про­дук­тов, де­нег с вы­ра­же­ни­ем бла­го­дар­но­сти от име­ни боль­ных».

На до­про­се сле­до­ва­тель спро­сил свя­щен­ни­ка:
— Ска­жи­те, ка­ко­вы ва­ши по­ли­ти­че­ские убеж­де­ния в на­сто­я­щий мо­мент?
— Я не имею опре­де­лен­ных по­ли­ти­че­ских убеж­де­ний. Со­вет­ской вла­сти я не вполне сим­па­ти­зи­рую; как че­ло­век ре­ли­ги­оз­ный и свя­щен­ник, я от­вер­гаю в прин­ци­пе ком­пар­тию, как ан­ти­ре­ли­ги­оз­ную, — от­ве­тил отец Ми­ха­ил.
— Вы со­сто­и­те чле­ном со­ве­та при епи­ско­пе Ки­рил­ле?
— Мне ни­кто не объ­яв­лял, что я член со­ве­та. Я участ­вую в со­ве­ща­ни­ях при епи­ско­пе по его при­гла­ше­нию.
— Вы ез­ди­ли по по­ру­че­нию ир­кут­ско­го ду­хо­вен­ства к Пат­ри­ар­ху Ти­хо­ну?
— Да, по прось­бе ду­хо­вен­ства, про­ез­дом на ро­ди­ну я за­ез­жал к Пат­ри­ар­ху в Дон­ской мо­на­стырь.
— Ка­кие вы раз­ре­ша­ли во­про­сы?
— О на­зна­че­нии пра­во­слав­но­го епи­ско­па, о при­ми­ре­нии Пат­ри­ар­ха с Крас­ниц­ким, и по­лу­чил ин­фор­ма­цию по цер­ков­ным во­про­сам.
— Ска­жи­те, граж­да­нин Око­ло­вич, су­ще­ству­ет ли у вас ко­ми­тет по­мо­щи за­клю­чен­ным?
— Есть у нас при со­ве­те цер­ков­ном бла­го­тво­ри­тель­ные сум­мы, ко­то­рые вы­да­ют­ся всем, кто об­ра­ща­ет­ся за по­мо­щью, но фак­ти­че­ски в Ир­кут­ске осо­бо­го ко­ми­те­та по­мо­щи за­клю­чен­ным не су­ще­ству­ет и не су­ще­ство­ва­ло.

По­сле окон­ча­ния до­про­са, про­чи­тав текст за­пи­сан­ных сле­до­ва­те­лем от­ве­тов, отец Ми­ха­ил на­пи­сал по­яс­не­ние: «...счи­таю нуж­ным до­пол­нить, что от­вет на во­прос об от­но­ше­нии к со­вет­ской вла­сти и пар­тии упол­но­мо­чен­ным за­пи­сан сжа­то, а по­дроб­но я го­во­рил, что во­об­ще мое от­но­ше­ние ло­яль­ное, и толь­ко на во­прос, во всем ли я со­чув­ствую ей, я от­ве­тил, что не мо­гу со­чув­ство­вать ан­ти­ре­ли­ги­оз­ным це­лям ее, точ­но так же и к ком­пар­тии от­ри­ца­тель­ное от­но­ше­ние по во­про­сам ре­ли­гии».

8 ап­ре­ля 1925 го­да по­мощ­ник гу­берн­ско­го про­ку­ро­ра, рас­смот­рев след­ствен­ное де­ло, со­ста­вил за­клю­че­ние, на­пи­сав, что «про­из­ве­ден­ным след­стви­ем... над­ле­жит при­знать уста­нов­лен­ным зна­чи­тель­ное уси­ле­ние вли­я­ния на мас­сы Пра­во­слав­ной Церк­ви ти­хо­нов­ско­го на­прав­ле­ния, факт обострен­ной борь­бы с об­нов­лен­че­ством, те­ря­ю­щим ав­то­ри­тет сре­ди масс, стрем­ле­ние ти­хо­нов­цев рас­ши­рить и за­кре­пить свое вли­я­ние... Хо­тя про­из­ве­ден­ным след­стви­ем фор­маль­но не уста­нов­ле­но кон­крет­ных дан­ных о контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­сти... и... нет ос­но­ва­ний к пре­да­нию об­ви­ня­е­мых су­ду, тем не ме­нее про­шлое со­ци­аль­ное по­ло­же­ние об­ви­ня­е­мых и их контр­ре­во­лю­ци­он­ная де­я­тель­ность при цар­ском строе... и в пер­вый пе­ри­од со­вет­ской вла­сти, ак­тив­ное вы­яв­ле­ние се­бя при Кол­ча­ке и на­ко­нец су­ди­мость... за контр­ре­во­лю­ци­он­ную де­я­тель­ность во вто­рой пе­ри­од со­вет­ской вла­сти в Си­би­ри — да­ет пол­ное ос­но­ва­ние счи­тать, что де­я­тель­ность об­ви­ня­е­мых... при­ни­ма­ет ха­рак­тер, угро­жа­ю­щий ос­но­вам со­вет­ско­го пра­во­по­ряд­ка...»[5]
Де­ло бы­ло от­прав­ле­но в Моск­ву на изу­че­ние со­труд­ни­ков 6-го от­де­ле­ния сек­рет­но­го от­де­ла ОГПУ, ко­то­рые ре­ко­мен­до­ва­ли за­клю­чить свя­щен­ни­ков на три го­да в ла­герь. 13 но­яб­ря 1925 го­да Осо­бое Со­ве­ща­ние при Кол­ле­гии ОГПУ при­го­во­ри­ло свя­щен­ни­ков, и сре­ди них про­то­и­е­рея Ми­ха­и­ла, к трем го­дам за­клю­че­ния в конц­ла­герь. Они бы­ли на­прав­ле­ны в рас­по­ря­же­ние управ­ле­ния Со­ло­вец­ких ла­ге­рей осо­бо­го на­зна­че­ния, ко­то­рое от­пра­ви­ло их от­бы­вать за­клю­че­ние в Ви­шер­ское от­де­ле­ние Со­ло­вец­ких ла­ге­рей.

В ла­ге­ре отец Ми­ха­ил неко­то­рое вре­мя ис­пол­нял долж­ность та­бель­щи­ка и сче­то­во­да. По­сколь­ку по окон­ча­нии сро­ка за­клю­че­ния ему бы­ло за­пре­ще­но жить в Ир­кут­ске, отец Ми­ха­ил по­се­лил­ся в Ми­ну­син­ске, ку­да при­был в июне 1928 го­да. Сна­ча­ла он ма­ло ко­го здесь знал, но за­тем по­зна­ко­мил­ся с епи­ско­пом Ми­ну­син­ским Ди­мит­ри­ем (Во­ло­год­ским) и мест­ным ду­хо­вен­ством. Сю­да к нему при­е­ха­ла же­на, оста­вив дочь Ан­ну на по­пе­че­ние близ­ких. Слу­жить в хра­ме вла­сти ему за­пре­ти­ли, на свет­скую ра­бо­ту его не при­ни­ма­ли как свя­щен­ни­ка, и он пел в хра­ме на кли­ро­се, а жи­ли тем, что про­да­ва­ли по­след­ние оста­вав­ши­е­ся у них ве­щи.

Из Ми­ну­син­ска отец Ми­ха­ил пи­сал ду­хов­ным де­тям: «Здесь чув­ству­ет­ся от­сут­ствие дру­зей, осо­бен­но это за­ме­ча­ет­ся в празд­нич­ные дни. До­ма не хва­та­ло вре­ме­ни на по­се­ще­ние дру­зей, а здесь есть вре­мя, да дру­зей нет — они да­ле­ко. Все­гда с нетер­пе­ни­ем ждем пи­сем, и по­лу­че­ние пи­сем зна­чи­тель­но под­ни­ма­ет на­стро­е­ние... Я не ска­жу, чтобы я очень тос­ко­вал или уны­вал, но на­стро­е­ние тя­же­лое все-та­ки бы­ва­ет. Глав­ная при­чи­на, что я не мо­гу сей­час сво­и­ми тру­да­ми до­бы­вать средств к жиз­ни. По­сто­ян­но идут на па­мять сло­ва Гос­по­да Иису­са Хри­ста, при­во­ди­мые апо­сто­лом Пав­лом: бла­жен­нее да­вать, неже­ли при­ни­мать (Деян.20:35)... Лич­но я для неко­то­ро­го успо­ко­е­ния об­ра­ща­юсь к сло­вам... апо­сто­ла: Вни­кай в се­бя и в уче­ние; за­ни­май­ся сим по­сто­ян­но: ибо, так по­сту­пая, и се­бя спа­сешь и слу­ша­ю­щих те­бя (1Тим.4:16). До­ма мне это­го по­чти со­всем не при­хо­ди­лось де­лать. Сей­час мне как бы да­ет­ся на это вре­мя. Ес­ли я его не ис­поль­зую в дан­ном на­прав­ле­нии, то не бу­дет мне ни­ка­ко­го оправ­да­ния. И все-та­ки ино­гда жа­лею, что не знаю ка­ко­го-ни­будь по­лез­но­го ру­ко­де­лия... Про­сим не за­бы­вать нас в мо­лит­ве и хоть из­ред­ка ра­до­вать нас пись­ма­ми или хоть ко­ро­тень­ки­ми ве­сточ­ка­ми о се­бе. Да со­хра­нит вас Гос­подь и укре­пит!»

В на­ча­ле трид­ца­тых го­дов под­ня­лась но­вая вол­на го­не­ний на Рус­скую Пра­во­слав­ную Цер­ковь, на­прав­лен­ная, в част­но­сти, на уни­что­же­ние остат­ков епар­хи­аль­но­го управ­ле­ния, для че­го аре­сто­вы­ва­лись преж­де все­го пра­вя­щие ар­хи­ереи и близ­кое к ним ду­хо­вен­ство. Та­кие аре­сты про­шли и в Ми­ну­син­ске, и 26 фев­ра­ля 1933 го­да сре­ди дру­гих был аре­сто­ван и отец Ми­ха­ил. Все­го по де­лу бы­ло аре­сто­ва­но во­семь­де­сят два че­ло­ве­ка.
Ор­га­ни­за­то­ры это­го де­ла, Буй­ниц­кий, Пис­клин и Ра­би­но­вич, пи­са­ли в об­ви­ни­тель­ном за­клю­че­нии: «Воз­ник­но­ве­ние контр­ре­во­лю­ци­он­но-мо­нар­хи­че­ской ор­га­ни­за­ции от­но­сит­ся к 1929–1930 го­дам, то есть к пе­ри­о­ду важ­ней­ше­го ме­ро­при­я­тия пра­ви­тель­ства — лик­ви­да­ции ку­ла­че­ства как клас­са на ос­но­ве сплош­ной кол­лек­ти­ви­за­ции.

Де­я­тель­ность ста­ро­цер­ков­ни­ков, про­хо­див­шая до то­го вре­ме­ни в пре­де­лах об­щи­ны, на­прав­лен­ная на борь­бу с об­нов­ле­ни­ем и со­хра­не­ни­ем чис­лен­но­сти сво­их об­щин, рез­ко из­ме­ни­ла свое на­прав­ле­ние, став на путь ак­тив­ной борь­бы с про­во­ди­мы­ми на се­ле пар­ти­ей и пра­ви­тель­ством ме­ро­при­я­ти­я­ми. В вос­крес­ные дни, ко­гда ве­ру­ю­щие со­би­ра­лись в цер­ковь на бо­го­слу­же­ние, свя­щен­ни­ки в про­по­ве­дях, об­ра­ща­ясь к на­ро­ду, го­во­ри­ли, что "сло­во Бо­жие” на­чи­на­ет сбы­вать­ся, ан­ти­христ вво­дит сму­ту сре­ди на­ро­да и так да­лее. К это­му при­во­ди­ли при­мер: вы­се­ле­ние и рас­про­да­жу кре­стьян­ских хо­зяйств...»

Од­ним из глав­ных об­ви­не­ний свя­щен­ни­ков бы­ло то, что они, «вер­буя чле­нов для контр­ре­во­лю­ци­он­ной ор­га­ни­за­ции, ве­ли борь­бу про­тив про­во­ди­мых пар­ти­ей и пра­ви­тель­ством ме­ро­при­я­тий в де­ревне, в осо­бен­но­сти про­тив кол­хо­зов, под­ры­ва­ю­щих ос­но­ву ре­ли­гии».

Вы­зван­ный на до­прос, отец Ми­ха­ил ви­нов­ным се­бя не при­знал и в сво­их соб­ствен­но­руч­ных по­ка­за­ни­ях на­пи­сал: «По во­про­су су­ще­ство­ва­ния ка­кой-то ор­га­ни­за­ции, на­прав­лен­ной к про­ти­во­дей­ствию на­чи­на­ни­ям со­вет­ской вла­сти, я ни от ко­го ни­че­го не слы­хал; не слы­хал и раз­го­во­ров о необ­хо­ди­мо­сти со­зда­ния ка­ко­го-ли­бо объ­еди­не­ния для по­доб­ной це­ли»

10 июня 1933 го­да трой­ка Пол­но­моч­но­го Пред­ста­ви­тель­ства ОГПУ при­го­во­ри­ла про­то­и­е­рея Ми­ха­и­ла к де­ся­ти го­дам за­клю­че­ния в ис­пра­ви­тель­но-тру­до­вой ла­герь, и он был от­прав­лен в 4-е от­де­ле­ние Даль­ла­га НКВД Па­ха, в лаг­пункт Ба­лынь, за­клю­чен­ные ко­то­ро­го за­ни­ма­лись стро­и­тель­ством го­ро­да Ком­со­моль­ска-на-Аму­ре.

Из за­клю­че­ния он пи­сал пись­ма су­пру­ге и ду­хов­ным де­тям; из всех пи­сем со­хра­ни­лось толь­ко од­но, на­пи­сан­ное 24 июля 1935 го­да и адре­со­ван­ное ду­хов­ной до­че­ри: «Вот и за­кон­чил­ся пе­ри­од на­шей ве­сен­ней изо­ли­ро­ван­но­сти: про­шел Амур, по­шли па­ро­хо­ды, и мы сно­ва мо­жем уте­шать­ся, по­лу­чая ве­сточ­ки от на­ших род­ных и дру­зей. Я уже осчаст­лив­лен по­лу­че­ни­ем трех ста­рых пи­сем да од­ной све­жей от­крыт­ки от до­маш­них.

По­сле зим­не­го пе­ре­ры­ва я пи­сал Вам, по­здрав­лял и вы­ра­жал свои бла­го­по­же­ла­ния. К со­жа­ле­нию, это пись­мо за­те­ря­лось. Я все на­де­ял­ся, что оно все-та­ки дой­дет, но и в по­след­них пись­мах со­об­ща­ют о том, что оно так и не по­лу­че­но. Ко­неч­но, от по­те­ри его Вы ни­че­го не по­те­ря­ли, но мне огор­чи­тель­но, что у Вас мо­жет сло­жить­ся пред­став­ле­ние, буд­то я или за­был Вас, или на­столь­ко без­раз­лич­но от­но­шусь к Вам, что да­же не счи­таю дол­гом по­бла­го­да­рить за про­яв­ле­ние Ва­шей за­бо­ты и уча­стие. Нет, до­ро­гая. Ва­шу па­мять обо мне и уча­стие я очень це­ню и бес­ко­неч­но бла­го­да­рен за них. При­чем я не на­столь­ко из­ба­ло­ван этим, чтобы мог без­раз­лич­но к это­му от­но­сить­ся. Ска­жу боль­ше, по скла­ду сво­е­го ха­рак­те­ра я очень при­вяз­чив и за­быть сво­их дру­зей и хо­ро­ших зна­ко­мых не мо­гу ни­ко­гда. По­жа­луй, в этом от­но­ше­нии да­же рев­нив бо­лее чем сле­ду­ет. Пре­тен­до­вать на то, чтобы ме­ня пом­ни­ли, я не мо­гу, но очень скорб­лю, ко­гда неко­то­рые из близ­ких лиц со­вер­шен­но ис­че­за­ют из ви­да и я о них ни­че­го не мо­гу узнать... Бес­по­щад­ная смерть унес­ла мно­гих дру­зей, жи­вые рас­се­я­лись и за­бы­ли, а но­вых не при­об­ре­та­лось. Вполне по­ни­маю неиз­беж­ность пол­но­го за­бве­ния и оди­но­че­ства, но без­раз­лич­но по­ка к это­му от­но­сить­ся труд­но. Вре­мя свое сде­ла­ет…

У ме­ня... юби­лей­ный год — де­сять лет ски­таль­че­ской жиз­ни. К ти­хо­му бе­ре­гу в этой жиз­ни уже не чаю при­стать. По­ка еще жив и тя­ну лям­ку. Ко­неч­но, ес­ли бы не ми­лость Бо­жия и под­держ­ка близ­ких, уже не тас­кал бы но­ги. В от­но­ше­нии ра­бо­ты и про­че­го на­сто­я­щее по­ло­же­ние свое счи­таю хо­ро­шим. Боль­ше тер­за­юсь за сво­их, у ко­то­рых здо­ро­вье очень неваж­ное.

Бу­ду очень рад узнать о Ва­шей жиз­ни бо­лее по­дроб­ные све­де­ния... Да хра­нит Гос­подь! Не по­ми­най­те ли­хом Ва­ше­го дру­га и ку­ма. Да­ле­кий Аму­рец».
В 1937-1938 го­дах на­ча­лось но­вое го­не­ние на ду­хо­вен­ство, кос­нув­ше­е­ся и тех, кто на­хо­дил­ся в тюрь­мах и конц­ла­ге­рях. В ла­ге­ре отец Ми­ха­ил ока­зал­ся в од­ном ба­ра­ке с учи­те­лем из Иши­ма и кре­стья­ни­ном из Там­бо­ва, с ко­то­ры­ми сло­жи­лись у него хо­ро­шие от­но­ше­ния.

7 мар­та 1938 го­да осве­до­ми­тель, по клич­ке Ога­рок, на­пи­сал в до­не­се­нии к опер­упол­но­мо­чен­но­му, что эти трое за­клю­чен­ных на­хо­дят­ся в хо­ро­ших от­но­ше­ни­ях, что Око­ло­вич, как свя­щен­ник, го­во­рил, что все, что на­пи­са­но в Биб­лии, сбы­ва­ет­ся, дру­гие же под­да­ки­ва­ли ему.

Бы­ли вы­зва­ны де­жур­ные сви­де­те­ли, ко­то­рые по­ка­за­ли, что отец Ми­ха­ил и два его со­ка­мер­ни­ка тес­но сдру­жи­лись, за­щи­ща­ют друг дру­га; оправ­ды­ва­ясь пре­клон­ны­ми го­да­ми, ста­ра­ют­ся най­ти ра­бо­ту по­лег­че; поль­зу­ясь боль­шим скоп­ле­ни­ем лю­дей, ве­дут контр­ре­во­лю­ци­он­ную ра­бо­ту, ко­то­рая за­клю­ча­ет­ся в том, что «за­клю­чен­ный Око­ло­вич, как быв­ший свя­щен­ник, ча­сто встав­ля­ет фра­зы из Биб­лии, до­ка­зы­ва­ет, что биб­лей­ское пред­ска­за­ние пол­но­стью оправ­ды­ва­ет­ся».

11 мар­та отец Ми­ха­ил был вы­зван на до­прос.
— След­ствию из­вест­но, что вы сов­мест­но с за­клю­чен­ны­ми... ве­ли контр­ре­во­лю­ци­он­ную ан­ти­со­вет­скую аги­та­цию... При­зна­е­те вы се­бя ви­нов­ным? — спро­сил его сле­до­ва­тель.
— В предъ­яв­лен­ном мне об­ви­не­нии я се­бя ви­нов­ным не при­знаю, — от­ве­тил свя­щен­ник.
26 мар­та 1938 го­да трой­ка НКВД при­го­во­ри­ла от­ца Ми­ха­и­ла и двух его со­ка­мер­ни­ков к рас­стре­лу. Про­то­и­е­рей Ми­ха­ил Око­ло­вич был рас­стре­лян в тот же день, 26 мар­та, и по­гре­бен в об­щей без­вест­ной мо­ги­ле.


Игу­мен Да­мас­кин (Ор­лов­ский)

«Жи­тия но­во­му­че­ни­ков и ис­по­вед­ни­ков Рос­сий­ских ХХ ве­ка. Март».
Тверь. 2006. С. 167-180

Написать комментарий

Популярное

Популярное

Сейчас читают: