«Поставиша церковь… и преста мор»
Со всего государства своего собрал фараон жрецов для того, чтобы они нашли средство спасти Египет от казней, какие навел на него Бог чрез Моисея; но все их советы остались безполезными: кара Божия следовала и поражала одна за другой: и людей, и скот, и плоды, и поля и все.
Совет составился и среди нас из всех врачей и мудрецов, как бы избавиться от болезни – холеры и смерти, – и все они предлагают одни догадки своего ума и опыта, и много, много этих догадок; но не усматриваем между оными только одного средства – чтобы наложить на всех пост, собираться всем на молитву, поднять все святыни, и особенно Царицу Небесную Скоропослушницу, и обойти весь город и с молитвами и коленопреклонением, и со слезами обратиться к Богу всей душой, всем сердцем, всем помышлением; да, Один Бог может теперь помочь нашему горю, и больше никто.
Ошибаются те, которые при таких болезнях говорят только: «Береженого Бог бережет». Как будто Бог не может уберечь тебя без твоей помощи? Не может тебя сохранить от смерти, если ты сам себя не сохранишь? Да подумай ты хорошенько: было ли до сего времени вредно для нас употребление фруктов и разных плодов? Когда Бог благословлял нам вкушать всякие овощи и всякую пищу, то они были для нас полезны, а когда Он разгневался на нас за наши грехи и не благословил; то сделал, чтобы все было вредно для нас. Больному часто пища здоровая вредна: как же не может быть все вредно для человека грешника?
Не от пищи ли чаще умирают сластолюбцы? Не от напитков ли умирают пьяницы? Не от одежды ли хитрой, да мудрой умирают щеголихи? Не на сокровищах ли своих умирают скряги? Не от падения ли своего умирает гордый? Не уловляется ли своей же хитростью хитрый, и своей мудростью мудрый? Поистине сбывается на нас слово Божие: «Чем человек согрешает, сим и мучится, сим и наказывается».
Мы грешим всячески, а паче утробою, и устами, и руками и ногами: и вот болезнь поражает утробу, лишает голоса, мучит корчью и руки и ноги. Пьянствуем, – гортань закрывается; объедаемся – утроба страшно горит; руки простираем на обиду ближнего – и руки синеют, чернеют и ломит их; ноги ходят на путь нечестивых – и жилы стягиваются на ногах; очи обращаем к соблазнительным лицам и вещам – и очи страшно западают, как у мертвецов. Да, чем согрешаем, сим и мучимся.
Теперь соберите вы мудрецов и врачей всего мира – ничем они вам не помогут; а лучше обратитесь вашим сердцем и вашей душой ко всеобщему Врачу душ и телес наших – ко Господу, и Он скорее всего уврачует всех нас. Не Он ли нас сотворил? Не Он ли искупил Своими страданиями? Так мы к Нему единому должны обратиться всей душой, в слезах, в посте, в сокрушении сердца, исповедании, покаянии и соединении с Ним в Таинстве святого Причащения.
Станем умолять особенно со слезами Царицу Небесную, сердобольную Матерь Господа; а паче престанем от наших грехов; дадим обет Богу не грешить более смертными грехами. Господь помиловал ниневитян, простил блудницу и разбойника покаявшихся, – пощадит Он и нас грешных, если мы истинное и нелицемерное принесем покаяние. Господи! пощади и помилуй нас. Аминь.
Протоиерей Василий Бандаков (†1890 г.)
+++
Православный храм, построенный за один день, назывался на Руси Обыденным (единодневным). Еще называли его обетным – по обету построенным. Обычно возводили такие храмы в средние века во время моровых поветрий, опустошавших Русь и страны Европы. Обязательным условием было участие всех жителей города и завершение строительства в течение одного дня, чтобы до захода солнца успеть освятить новый храм.
Вот что сообщают об этом летописные источники: «Того же лета (1417 г.) мор был страшен зело на люди в Великом Новгороде, и во Пскове, и в Торжку, и в Тфери, и в Дмитрове, и по властем, по селом. И толико велик бысть мор, яко живши не успеваху мертвых погребати, ниже довольни бываху здравии болящим служити, но един здравый десятерым и двадцатерым болеем служаще; и на всех тех местах умираху толико на всяк день, якоже не успеваху здравии мертвых погребати до захождения солнечного, и многи селы пусты бяху. В Нове же городе, и в Торжку, и во Тфери обещащася людие обеты многими, и во един день по многим местом церкви срубиша, и поставиша, и свящаща, и литургисаша».
«В лето 6925 (1416/17 г. – примеч. ред.) того же лета бысть мор по всей земли Рустей, не успеваху погребати. И наугородцы поставиша церковь мученицы Анастасии и священа того же дни, и преста мор».
«В лето 6982 (1473/74 г. – примеч. ред.) того же лета на Устюге мор бысть силен на люди. И сотвориша устюженя обет, единого дне поставили церковь Воскресения Христова надо рвом, и мор преста».
Вот еще один редкий пример из Псковской летописи: «В лето 7030 (1521/22 г. – примеч. ред.) …поставиша церковь святого Варлаама… и мор не преста. И паки поставиша другую церковь Покров Святой Богородицы… и преста мор».
Обыденная церковь могла быть только деревянной и, как правило, небольшой. Стояла она обычно 40-50 лет, хотя известен случай, когда храм Всемилостивого Спаса в Новгороде (1424-1529 гг.) простоял более 100 лет.
«Одним из наиболее известных обыденных храмов является вологодский Спасо-Всеградский собор, возведенный в 1654 году в разгар эпидемии чумы. Моровая язва, уже два года опустошавшая южные и центральные области Руси, проникла и в Вологду. «Месяца септемвриа с 1-го числа бысть во граде сем и в весех, прилежащих около града… смертоносная язва, еже есть мор велий. Людие бо умираху внезапною смертию: ходил ли кто или стоял, или сидел… И изо многих домов малии и велицы и вси изомроша… И священницы едва успеваху мертвых погребати».
Не было ни одного дома, где бы не оплакивали утрату близкого. Немало изб стояло с заколоченными окнами: там семьи вымерли целиком. День и ночь гудел над городом большой соборный колокол. Ему отзывались колокола приходских храмов, где еще оставались живыми кто-то из священнослужителей.
У кого возникла мысль о построении обыденного храма, неизвестно. В ночь на 18/31 октября улицы Вологды наполнились народом. Разгоняя зловещую ночную тьму, пылали светочи – трубчатые полосы бересты, надетые на батоги (палки толщиной с палец, – примеч. ред.). По улицам в суровом молчании к Большой (Сенной) площади шли горожане. Накануне вечером, охваченные единым порывом, они дали обет поставить единодневный храм во имя Всемилостивого Спаса.
Когда все собрались, вспыхнули еще десятки припасенных светочей и осветили ровное пространство посреди площади – место для храма. Вологодский архиепископ Маркелл окропил его святой водой, прочел начинательную молитву, и работа закипела. В лесу валили деревья, на лошадях везли в город, на площади бревна корили (снимали кору) и обтесывали. Венец поднимался за венцом – так созидали вологжане храм духовного единения. Когда увенчали главку крестом, владыка Маркелл приступил к чину освящения храма. Через четыре дня так же обыденно была написана икона Всемилостивого Спаса. Пред нею была зажжена неугасимая лампада, теплившаяся в храме 260 лет! Тщанием горожан святой образ был богато украшен.
