«Помни о конце твоем, и вовек не согрешишь»
Непрочна и суетна жизнь, которою мы живем на земле; неудержимо и скоротечно время, в пределах которого проходят дни нашей жизни. Самое ясное течение ее часто омрачается совсем неожиданно самыми черными тучами житейских бурь. Ненадежно и шатко наше счастье на земле; радости наши смежны с горем; от богатства недалеко нищета; здоровье никогда и ничем не защищено от болезней; жизнь всегда может пресечься смертью. Грустно становится, когда следишь за скоротечностью нашей жизни, когда видишь и испытываешь всю непрочность ее благ. Но еще грустнее должно быть, когда при этом остаешься безутешным. А где искать утешения?
Будем ли искать его в постоянном наслаждении чувственными благами в ежедневных пиршествах и празднествах, в удовлетворении страстей своих? Пожелаем ли последовать примеру евангельского богача, говорившего душе своей: покойся, ешь, пей, веселись (Лк. 12, 19)? Люди, подобные этому богачу, бывали всегда и везде; много их и в настоящее время. Вот как они рассуждают, по свидетельству премудрого Соломона: коротка и прискорбна наша жизнь, говорят они, и нет человеку спасения от смерти... Случайно мы рождены и после будем как небывшие... и имя наше забудется со временем, и никто не вспомнит о делах наших... Ибо жизнь наша – прохождение тени, и нет нам возврата от смерти... Будем же наслаждаться настоящими благами и спешить пользоваться миром, как юностью; преисполнимся дорогим вином и благовониями, и да не пройдет мимо нас весенний цвет жизни... никто из нас не лишай себя участия в нашем наслаждении; везде оставим следы веселья, ибо это доля наша и наш жребий (Прем. 2, 1–2; 2, 4–7; 2, 9). Неужели же последуем примеру этих людей, так безумно, по свидетельству апостола, восклицающих:
Станем есть и пить, ибо завтра умрем (1Кор. 15, 32)? Прежде всего, не всякий имеет столько материальных средств, чтобы предаваться постоянно наслаждениям земным. Но и тот, кто имеет такие средства, может скоро утомиться постоянными празднествами, может устать в однообразии удовольствий; пропадет для него и вся мнимая прелесть наслаждений; сам он потеряет силу и крепость, преждевременно состарится. Тогда опять настанет для него скука и тоска, с придачею утомления жизнью. А иной, иногда и богатый, и обладающий средним достатком, а тем более угнетаемый бедственным положением, ничем не утешается, озлобляется на вся и на всех, даже и на самого себя,., и что же? Смерть, но не своевременная и естественная, а преждевременная и насильственная, кажется ему лучшим исходом. Первые, не имея утешения, ищут его и находят не в том, что может действительно его доставить, а этот последний отчаивается во всяком утешении.
Станем есть и пить, ибо завтра умрем (1Кор. 15, 32)? Прежде всего, не всякий имеет столько материальных средств, чтобы предаваться постоянно наслаждениям земным. Но и тот, кто имеет такие средства, может скоро утомиться постоянными празднествами, может устать в однообразии удовольствий; пропадет для него и вся мнимая прелесть наслаждений; сам он потеряет силу и крепость, преждевременно состарится. Тогда опять настанет для него скука и тоска, с придачею утомления жизнью. А иной, иногда и богатый, и обладающий средним достатком, а тем более угнетаемый бедственным положением, ничем не утешается, озлобляется на вся и на всех, даже и на самого себя,., и что же? Смерть, но не своевременная и естественная, а преждевременная и насильственная, кажется ему лучшим исходом. Первые, не имея утешения, ищут его и находят не в том, что может действительно его доставить, а этот последний отчаивается во всяком утешении.
Но и те, и другие, забывают лучшее утешение, – то утешение, за которым недалеко ходить, которого недолго искать, потому что оно заложено в самой нашей природе, и которое может быть истинно благотворным для всякого. Это великое утешение состоит в твердой надежде, что настоящая земная жизнь не оканчивается еще смертью, что мы должны ждать жизни будущей, загробной.
Говоря о ней, св. апостол Павел обращается с такими словами к солунским христианам: Не хочу же оставить вас, братия, в неведении об умерших, дабы вы не скорбели, как прочие, не имеющие надежды (1Фес. 4, 13). Только не имеющие надежды на продолжение настоящей жизни по смерти все время сетуют и печалятся и ни в чем не находят утешения. Но будущая жизнь некогда настанет для всех: умерших, живущих и имеющих жить, – и надежда на это, ожидание этого составляет источник истинного утешения и успокоения. Разум человеческий, как сам по себе, так особенно при озарении Слова Божия, приходит к мысли о возможности и необходимости будущей загробной жизни. Действительность ее с несомненностью явствует из Слова Божия и учения святых отцев, излагающих нам и некоторые свойства будущей жизни. Для нас, православных христиан, будущая загробная жизнь – непререкаемая истина, – это верование, учение и исповедание св. Церкви, ежедневно торжественно возглашающей в слух верующих: чаю воскресения мертвых и жизни будущего века (11 и 12 члены Символа веры).
