Личный друг Государя: памяти адмирала Константина Дмитриевича Нилова

Личный друг Государя: памяти адмирала Константина Дмитриевича Нилова

Предлагаем читателям рассказ о человеке из ближайшего окружения Государя Николая II. Имя его – Константин Дмитриевич Нилов (1856–1919), генерал-адъютант, адмирал, флаг-капитан. Он был одним из немногих, кто сохранил верность Царю и ничем не запятнал честь Русского офицера.


Вот строки из его должностной аттестации, написанные в 1903 году: «Безупречной нравственности. Хорошие умственные способности. Уравновешенный характер. Хорошо знает береговую службу и службу яхт в море. Сроднился с лучшими традициями флота. На службе – с 1872 года. Во время русско-турецкой войны участвовал в обороне переправ, постановке минных заграждений на реке Дунай, в атаках на турецкие суда».
Это о нем писал в донесении Царю главнокомандующий Русским флотом: «Безстрашие моряков невообразимое, неимоверное и неслыханное!» Во время войны Константин Нилов ни разу не был ранен. Во временных отпусках, в плену и в отставке не был. Награжден 52(!) орденами и медалями, кавалер всех высших орденов главных государств Европы и Азии. С октября 1905 года до февраля 1917 – флаг-капитан Его Императорского Величества.
В чем заключались обязанности флаг-капитана? Он командовал всеми Императорскими яхтами, паровыми и гребными катерами, отвечал за безопасность Царской Семьи с того момента, как она ступала на борт судна. Он сопровождал Государя во всех заграничных поездках и морских плаваниях. И отпусков у него действительно не было: здесь требовалось неотлучное присутствие при особе Государя. Он исполнял свои обязанности так, что ему не раз выносились высочайшие благодарности «за образцовый порядок и отличную распорядительность на яхтах и конвоируемых судах».
Имея безупречную репутацию боевого морского офицера, Нилов был не просто свитским адмиралом, но и личным другом Государя. Что может быть выше и почетнее? И за что сильнее можно ненавидеть «маленького адмирала»? (Он был небольшого роста). Открыто подвергать его клеймению враги не могли: Государь относился к нему очень хорошо. Поэтому им оставалось только прибегнуть к старому, проверенному способу – клевете.
И вот в салонных кругах его объявили чудаком и пьяницей. Над ним смеялись даже тогда, когда он высказывал дельные мысли. Позднее советские писатели с благодарностью приняли этот «подарок», и с их подачи боевой адмирал вошел в историю как «главный алкоголик Двора». Увы, этому верят до сих пор, потому что правду надо еще поискать, а ложь за 100 лет была растиражирована очень широко. Но зададим себе вопрос: мог ли Царь доверить жизнь любимой Семьи «бравому алкоголику», как называл его в своих романах Пикуль? Мог ли пьяница столь безукоризненно исполнять свои сверхответственные обязанности? Мог ли он, честнейший человек, хоть на секунду забыть, ЧЬЯ жизнь поручена ему? Будь он сильно пьющим, разве мог бы получить столько наград, заслужить уважение коллег и личную дружбу Государя?
Те, кто знал его, нигде не упоминают о пороках, но говорят, что это был удивительный человек и замечательный рассказчик. По отзыву капитана Н.В. Саблина, «Нилов был очень образован, начитан, много плавал и так занимательно рассказывал, что мы просиживали ночи напролет, при этом адмирал никогда не повторялся». Преданность его Царской Семье была безграничной, что особо проявлялось в минуты опасности. Вот один из таких эпизодов. 
Летом 1907 года Семья совершала плавание в Финских шхерах на яхте «Штандарт». И вдруг рано утром 21 августа, когда все спали, яхта вдруг повалилась на правый борт и села на камни. «Все было спокойно, но жутко, – пишет капитан Саблин, – вследствие остановки машин из труб со страшным гудением вырывался переизбыток пара. С левого борта подлетел миноносец, чтобы поднять на борт пассажиров. Но Бог миловал, паники не произошло. Их Величества и Дети не выражали ни малейшего испуга».
«Сразу возник вопрос об ответственности, – пишет генерал А.А. Мосолов. – Финн-лоцман, водивший Царские суда в шхерах, был в отчаянии и не мог объяснить, почему это произошло. Бросились к картам. Оказалось, что скала-конус, на которую сел "Штандарт”, доселе не была известна. Пройди мы чуть левее, несчастья не случилось бы. Поскольку за безопасность Семьи отвечает флаг-капитан, Государь лично пошел к нему в каюту. Войдя без стука, он увидел, что Нилов рассматривает карту и держит в руке револьвер. Царь поспешил его успокоить: избежать суда невозможно, но будет оправдательный приговор, так как все сводится к слепой игре случая. Нилов был помилован».
…В трагические дни февраля-марта 1917 года адмиралу было суждено увидеть последние моменты Российской Империи. Он уже давно мрачно смотрел на происходящее: «У нас будет такая революция, какой еще нигде не было. Все будем висеть на фонарях. Давно идет явная борьба за свержение Государя. Огромная масонская партия захватила власть, и с ней можно только открыто бороться, а не входить в компромиссы».
Как обычно, 23 февраля он сопровождал Государя в его последней поездке в Ставку в Могилев. «Его Величество занимался в своем кабинете, внимательно следил за сведениями, полученными с фронта за истекшие сутки, и удивлял всех своей памятливостью, – свидетельствует историограф, генерал Д.Н. Дубенский. – Его глубоко заботили события в столице. Он не раз беседовал о них с графом Фредериксом, Воейковым, Алексеевым, Ниловым. Окруженный здесь свитой, штабом, Великими князьями, Государь был все-таки страшно одинок. У него не было людей, которые бы понимали его сложную, чистую душу. Ко всем своим он относился ласково, внимательно, но при большом своем уме понимал, что в государственных делах они ему не советчики... Нас всех охватывало чувство слабости и грустное сознание, что ничего не делается для восстановления порядка, что все как-то опустили руки и словно боятся революционных переворотов, боятся проявить необходимую твердость власти.
В разговоре с генералом Рузским Государь сказал: "Я ответственен перед Богом и Россией за все, что случилось и случится. Будут ли министры ответственны перед Думой и Государственным Советом – безразлично. Видя, что делается министрами не ко благу России, я никогда не буду в состоянии с ними соглашаться, утешаясь мыслью, что это не моих рук дело”.
Рузский старался доказать, что эта мысль ошибочна, что следует признать формулу "Государь царствует, а правительство управляет”. Государь говорил, что эта формула ему непонятна, что он не держится за власть, но не может принять решение против своей совести. Рузский с цинизмом отвечал ему: "Надо сдаваться на милость победителя”. Эта фраза указывала, что не только Дума, но и лица высшего командования на фронте действуют в полном согласии и решили произвести переворот. Это была сознательная измена!
В то время Нилов был особенно возбужден. Задыхаясь, он говорил, что предателя Рузского надо арестовать и убить, иначе погибнет Государь и Россия. Он уже не надеялся на благоприятный поворот событий. Весь вечер сидел в купе мрачный. Я сам пошел к нему. "Царь… обязан противодействовать этой подлой измене Ставки, – сказал он. – Есть верные люди, есть войска, и не все предатели в России”.
Когда прибыл поезд с депутатами Госдумы, адмиралу передали распоряжение Временного правительства о запрещении следовать за Государем. "Что же, я арестован?” – спросил он. – "Нет, но вы должны остаться здесь”. Оказалось, это Государь должен считать себя арестованным. Такое распоряжение вызвало у Нилова негодование: "Как? Почему? Какие основания? Неужели генерал Алексеев решится передать такое заявление Царю?!”
Генерал не замедлил его передать. Государь ничего не ответил, побледнел и отвернулся от Алексеева. Мы все напряженно стояли у вагонов при полной тишине. Государь стал спускаться по ступенькам на рельсы. Тут к нему подошел адмирал Нилов и, схватив его руку, несколько раз поцеловал. Его Величество крепко обнял своего флаг-капитана и сказал: "Как жаль, Константин Дмитриевич, что вас не пускают в Царское со мною”.
Поезд тронулся. В окне виднелось бледное лицо Императора. Генерал Алексеев отдал ему честь. Иуда… Как эти предатели будут потом пытаться обелить себя и доказать, что они не хотели свержения Царя. Его Величество так верил Алексееву! Он мог и должен был принять необходимые меры, чтобы предотвратить революцию».
…Дальнейшая жизнь адмирала Нилова может уложиться в несколько строк. 24 марта 1917 года он был уволен и заключен в Петропавловскую крепость, в 1919-м расстрелян большевиками. Убежденный патриот, монархист, верный друг Государя – за такие «преступления» награда у новой власти могла быть только одна – расстрел! Но вот прошло время, и светлый образ Русского офицера, честно служившего Богу, Царю и Отечеству, возвращается к нам из тьмы забвения и мрака клеветы.

Подготовила Нина Боголюбова 
Источник: Чернова О.В. Верные. СПб., 2018.
Источник: газета «Православный крест»


Написать комментарий