ВЫ ЗДЕСЬ ХОТИТЕ ПОЛУЧИТЬ НАГРАДУ ИЛИ В БУДУЩЕМ?
Стали строить Дуне двор. А давала она строить не всем, а кто табак не курит. Довела стройку до холодов. А эти люди, муж и жена, какие строили, были самые бедные и строили ей безплатно. И бревна возили безплатно. Даже хлеб с мякиной они ели в это время.
Потом она их позвала к себе. «Вы здесь, — говорит, — хотите получить награду или в будущем?» Они не захотели плату взять, помолились и взяли у нее благословение. Врыли столбы и забрали стены. Она посылает Полю: «Поди посмотри, не косой ли поставили». Та сказала: «Немного косоватый будет». Дуня до того плакала, невозможно, и спрашивает: «Нельзя ли его опять разломать и исправить?» Даша пожалела этих людей и стала уговаривать. А она Даше говорит: «Ты не вникай, это дело не твое, пусть Поля сама, как хочет с ними». Поля сказала: «Никак, Дуня, нельзя, надо рядом врывать другой столб». Она и велела: «Ставьте другой столб». А он был ни к чему: только чтобы не было косо. И когда они кончили — строили они шесть недель двое — их призвала в келью и говорит: «Вот вы мне здесь выстроили, а вам в будущем Господь выстроит». Дала им по кружке воды и по куску ржаного хлеба.
В том же году муж и жена оба умерли. «Еще бы кто нашелся, кто бы мне келью выстроил,— говорила.— Полому чтобы не было и стуку я не слыхала, а келью бы мне выстроили. Если я стук-то услышу, я не вынесу»,— так без кельи она и осталась.
+ + +
Когда святую мученицу били, на углу дома стоял мужик неверующий, Иван Анисимов, и он увидел, что на плечах у них голубь белый, и куда ударяли, туда он садился, и били по голубю. Тут же он уверовал и говорит: «Теперь бы я последнюю корову отдал, только бы не убивали их». Трое мужиков, Петр, Иван и Макар, из тех, кто постоянно ходили к Дуне, попытались за нее вступиться, но были избиты плетьми. Дуня увидела это и говорит: «Смотри, как с них грехи сыплются. Смотри, сейчас с Макара грехи летят, как от веника листья в бане, как его за меня бьют». Петр Карасев впоследствии рассказывал, что никакой боли от ударов не чувствовал. «Я бы счастлив был, если бы меня еще раз избили за Дунюшку».
+ + +
Дуня говорила: есть пост не в пост, и молитва не в молитву, и послушание не в послушание; если постишься, то и мягкий ржаной хлеб не ешь, и досыта не вкушай. Если ты день не ешь, а на другой день приготовишь себе хорошую пищу, такой пост Бог не примет. Если ты молишься для людей, чтобы тебя люди видели, а на душе у тебя этого нет, это не молитва. А послушание, если ты исполняешь его так, что тебе легко и подходно, это не послушание, а то послушание принято у Господа, которым Бог благословит.
+ + +
Дуня ела молоко от одних и тех же людей. Раз у Даши это молоко пролили, и она заменила его другим, думая, что Дуня не узнает, а Дуня, как попила, так у нее кровь из горла пошла, она и говорит ей: «Зачем ты меня искушаешь, зачем подменила мне молоко?»
От некоторых Дуня ни под каким видом ничего не брала. Хожалки ее убеждали, потому что очень просят и плачут. Тогда она им сказала: «Один послушник убеждал старца взять гречневую крупу, а старец не взял, а велел послушнику — возьми и свари из нее кашу. За трапезой старец спросил этой каши, послушник пошел, а в горшке каши нет, а он полон червей, тогда старец сказал: ‘Больше меня никогда не убеждай, что мне принять, а что не принять”. Так и вы меня не убеждайте».
+ + +
Когда покойника несли, Дуня лежала недвижимо, и если ела в это время, то бросала, и если правило, молиться переставала, лежала и всем велела молчать. Поля ее спросила: «Дуня, почему ты так к покойникам относишься?» — «Глас Господень — когда в колокол бьют — объяснил, чтобы молились за рабов». И скажет: «Такой же брат, такая же сестра, мы все одной крови. Вспомни, что их встретит. Умру, и ты молись за меня». И до тех пор она лежала недвижимо, пока его не схоронят, и никого в келью в это время не пускала.
Она говорила, что не только за того, что милостыню приносил, нужно молиться, но за всех, о ком узнаешь. Она очень боялась загробной жизни, как ни один старец не боялся. Поля раз говорит: «Дунюшка, хорошо, чтобы ты померла». А она заплакала и говорит: «Я лучше здесь на ножах буду лежать». Спросит: «Поля, я умру, будешь за меня молиться?» Она ответит: «Буду».— «Ну скажи тогда, как ты за меня будешь молиться?» — «Ежедневно буду за тебя молиться 150 (видимо, Богородичное правило)». Она говорит: «А за это отрада будет?» — «Да». Она утешится и успокоится.
+ + +
Дуня говорила: человек спасения ищет, а спасение — человека. Друг к другу идут и друг друга не найдут. Она говорила: кто больного жалеет, тот крест должен нести.
+ + +
Если нет скорби при подвиге, и если тебя только все ублажают и чтут, не доходен подвиг твой ко Господу, если же подвиг ради Бога, то будет скорбь непременно, если враг побежден, он будет действовать через человека.
+ + +
После убийства Дуни с послушницами приехали к одному священнику, почитающему мучениц, мужчина с женщиной, пузинские погорельцы, и говорят: «Батюшка, мы сгорели». А он им сказал: «Это только ваш хлам сгорел, а ваше тело не страдало, а как страдала ваша светильница от трехдневного побоя! Если бы вы за нее заступились, вы бы не сгорели. Все ее тряпки в Пузе выгорят, а место ее освятится после беззакония». Действительно, все вещи подвижницы солдаты перебрали, получше – себе оставляли, а похуже, народу кидали, так все и нахватались жадно ее добра. А пожар был необыкновенный, горело все подряд, даже где не было строений, вода около кельи святой кипела, и горело, что в воду было брошено. Этим мужчине с женщиной батюшка сказал: «У вас Дуня выйдет мощами, такая у вас радость будет в Пузе, нигде такой радости не будет, вы ходите на ее могилку, кто будет болен из вас».
По материалам сайта Новомученики и исповедники Российские
