СОБЕСЕДОВАНИЕ О ЦЕЛОМУДРИИ

СОБЕСЕДОВАНИЕ О ЦЕЛОМУДРИИ

О разных степенях целомудрия

Много степеней целомудрия, по которым восходят к ненарушимой чистоте и которые обозреть и исчислить как должно хотя сил наших недостает, однако ж поелику порядок собеседования требует того, то по мере наших опытов попытаемся объяснить, предоставляя совершенным более совершенное объяснение и не предупреждая своим мнением тех, которые, по горячему усердию приобрев более совершенное целомудрие, чем более имеют тщания, тем больше превосходят других силою самого разумения. Итак, лествицу совершенства целомудрия я разделю на шесть степеней, которые, впрочем, по высоте много отстоят друг от друга, так что некоторые средние, которых много, я опущу, которых тонкость неуловима для человеческих чувств, так что ни ум усмотреть ее, ни язык высказать не может, с какими успехами мало-помалу ежедневно возрастает совершенство самой чистоты. Ибо, по подобию земных тел, которые в каждый день нечувствительно получают себе приращение и без нашего ведома вырастают до совершенного вида, также приобретается и сила души, и зрелость чистоты.

Итак, первый степень целомудрия состоит в том, чтобы монах не подвергался возмущению плотской похоти в бодрственном состоянии; второй, чтобы ум не занимался сладострастными помыслами; третий, чтобы от взгляда на женщину нимало не склонялся к вожделению; четвертый, чтобы в бодрственном состоянии не допускал и простого движения похоти; пятый, чтобы и самое тонкое согласие на сладострастное действие не помрачало ума, когда рассуждение или необходимость чтения приведет на память человеческое рождение, но должен смотреть на это спокойным и чистым взглядом сердца как на дело простое и необходимо назначенное для размножения рода человеческого; при воспоминании о нем ничего больше не должен представлять, как действование чресл или другой какой-нибудь части тела. Шестой степень целомудрия состоит в том, чтобы даже и во сне не было соблазнительных мечтаний о женщинах. Хотя этого мечтания мы и не считаем грехом, однако ж это бывает знаком того, что еще скрывается похоть в членах. Мечтания эти бывают различные. Смотря по тому, кто каким делом обыкновенно занимается или думает, тот тем и искушается во время сна. Иначе обольщаются те, которые узнали плотское совокупление; иначе те, которые не испытали совокупления с женщиною. Как у этих сны обыкновенно бывают простые и более чистые, то им легче, меньше труда приобресть чистоту. А те подвергаются обольщениям нечистых и более впечатлительных мечтаний, доколе мало-помалу по мере чистоты, к которой всякий стремится, дух даже и во сне возненавидит то дело, к которому прежде произвольно питал сочувствие, и ему дается от Господа то, что чрез Пророка обещается храбрым мужам в высшую награду за труды: «лук и мечь и брань сокрушу от земли вашея и вселю вы со упованием» (Ос.2:18); и таким образом достигнет чистоты блаженного Серена и немногих подобных ему мужей. Эту чистоту я отделил от сказанных шести степеней целомудрия, поелику не только приобресть, но даже и верить ей очень редкие могут, и поелику что по особенному дару Божию ему (авве Серену) дано, то не может быть предложено в образец заповеди общей для всех, именно, чтобы дух наш до того у совершился в чистоте целомудрия, чтобы, по умерщвлении самого естественного движения плоти, вовсе не иметь нечистого истечения. Я не должен умолчать и о мнении тех, которые касательно плотского истечения говорят, что будто оно происходит у спящих не оттого, что производят его сонные грезы, а оттого, что скопление этой влаги возбуждает обольстительные мечты в болезненном сердце. Наконец, говорят, что в то время, когда не безпокоит скопление влаги, не бывает ни истечения ее, ни обольстительного мечтания.

Большое различие между целомудрием и воздержанием. Совершенство целомудрия от многотрудных начал воздержания отличается постоянным спокойствием. Ибо совершенство истинного целомудрия составляет то, что оно не только подавляет возбуждение плотской похоти, но и со всем ужасом отвращается, постоянно сохраняет ненарушимую свою чистоту и не может быть ничем иным, как святостию. А это будет тогда, когда плоть, уже перестав вожделевать против духа, будет согласоваться с его желаниями и добродетелию, начнут соединяться между собою твердым миром и, по изречению Псалмопевца, как братья, будут жить заодно (Пс.132:1), достигнув обещанного Господом блаженства, о котором говорится: «аще два от вас совещаета на земли о всяцей вещи, еяже аще просита, будет има от Отца Моего, Иже на Небесех» (Мф.18:19). Итак, кто перейдет степень умственного Иакова, то есть запинателя, тот от борьбы воздержания и от запинателя пороков, по ослаблении силы чресл, при постоянном управлении сердцем, взойдет к заслуге Израиля. Такой порядок и блаженный Давид, по проречению Святаго Духа, так разделил, говоря сначала: «ведом во Иудеи Бог» (Пс.75:2), то есть в душе, которая еще задерживается в исповедании грехов; ибо Иудея значит «исповедание; а во Израили», то есть в том, кто видит Бога, или (как некоторые толкуют) праведник Божий, не только ведом, но и «велие имя Его» (Пс.75:2). Потом, призывая нас к высшему и желая показать и самое место, в котором Господь утешается, говорит: «и быстъ в мире место Его» (Пс.75:3), то есть не в смятении сражения и борьбе с пороками, а в мире целомудрия и в постоянном спокойствии сердца. Итак, если кто удостоится завладеть этим местом мира по подавлении плотских страстей, то, с этой ступени восходя и постепенно становясь духовным Сионом, то есть зрителем Бога, будет также и обителью Его. Ибо не в подвиге воздержания, а в постоянном наблюдении добродетелей Господь пребывает, где уже не притупляет, не подавляет, а навсегда сокрушил силу луков, из которых против нас некогда бросались огненные стрелы похоти. Итак, видите, что как место Господне не в подвиге воздержания, но в мире целомудрия, так и обитание Его в наблюдении и созерцании добродетелей. Потому справедливо врата Сиона предпочитаются всем селениям Иакова, ибо «любит Господь врата Сионя паче всех селений Иаковлих» (Пс.86:2). А что вы рассуждаете, будто возбуждение похоти плоти бывает неизбежно оттого, что урина, постоянным притечением переполнив пузырь, раздражает покойные члены, хотя истинным последователям чистоты к приобретению ее нисколько не препятствует это раздражение, которое иногда во время сна производит это одно жизненное отправление, то надобно знать, что если и бывают (члены) возбуждены, но по силе целомудрия возвращаются к своему покою, так что не только без всякого истечения, но и без малейшего воспоминания о похоти улегаются. И потому, чтобы с законом души согласовался и закон телесный, и в питье самой воды надобно избегать излишества, так чтобы ежедневное скопление влаги, притекая к высохшим членам, не только очень редко производило то возбуждение тела, которое вы считаете неизбежным, но и делало этот огонь, если можно так сказать, тихим, теплым, холодным, без всякого жжения, наподобие дивного видения Моисея (см.:Исх.3:2), так чтобы купина нашей плоти, объятая безвредным огнем, не сожигалась; или наподобие тех трех отроков, для которых духом росным охлаждалось пламя халдейской печи, так что пламя огня не коснулось ни волос их, ни одежды, так что мы уже и в этом теле начинаем некоторым образом стяжевать то, что чрез Пророка обещается святым: «аще сквозе огнь пройдеши, не сожжешися, и пламень не опалит тебе» (Ис.43:2).

Одни испытавшие знают сладость целомудрия. Итак, во всем этом сколько дух возвысится в чистоте, столько же возвышеннее будет созерцать Бога, и будет возрастать в нем больше удивление в самом себе, нежели раскрываться способность высказаться или слово для рассказа. Ибо как неиспытавший не может умом постигнуть силу этого веселия, так испытавший не в состоянии будет изъяснить словом, подобно тому как если бы кто захотел на словах объяснять сладость меда тому, кто никогда ничего сладкого не вкушал; точно, и этот не поймет ушами приятности вкуса, которой никогда устами не отведывал, и тот не возможет словами объяснить сладость, которую узнал вкусом, а только вследствие узнания приятности необходимо, только молча, будет удивляться в себе сладости испытанного вкуса. Так и всякий, кто удостоится достигнуть вышесказанного состояния добродетелей, молча, умом рассматривая все то, что Бог, по особенной благодати, делает в Своих рабах, и, при размышлении о всем этом изумляясь, с искренним расположением сердца будет взывать: «чудна дела Твоя, Господи, и душа моя знает зело» (Пс.138:14). Итак, это есть дивное дело Божие, что человек плотяный, находясь в плоти, отверг плотские страсти, и при таком разнообразии обстоятельств и вражеских нападений держится в одном состоянии духа, и пребывает непоколебим при всяком изменении случаев. Укрепленный такою добродетелию один старец, когда у Александрии, быв окружен толпою неверных, стал подвергаться не только злословию, но и тяжким обидам толкающих и когда с насмешкою говорили ему: «Что удивительного сделал ваш Христос, Которого вы почитаете?», сказал: "То, что я не возмущаюсь и не оскорбляюсь этими и большими обидами, если бы вы нанесли"».

О конце и средстве приобретения и сохранения целомудрия. Потому для всякого из нас, всеми силами подвизающегося против духа блуда, единственную победу составляет то, чтобы не ожидать средства от своего старания. Хотя эта вера для всех кажется легка, удобна, однако ж новичками приобретается так же трудно, как и совершенство самого целомудрия. Ибо когда хоть немного улыбнется им чистота, и они в тайне своего сознания тонким подкравшимся возношением услаждаются, думают, что они достигли ее ревностию своего прилежания, то необходимо бывает, чтобы они, немного лишившись Вышней помощи, дотоле были обеспокоиваемы страстями, которые Божественная сила подавила было, доколе по научению опыта не познают, что они своими силами и старанием не могут приобресть чистоты. Чтобы нам рассуждение наше о конце полного целомудрия, состоящее из длинного объяснения, коротко заключить, собрав в одно все, что обширно и рассеянно было изложено, скажем, что совершенство целомудрия состоит в том, чтобы монах в бодрственном состоянии не допускал никакого услаждения похотию, чтобы и покоясь во сне не имел обольстительных грез; но когда бы во время сна, при беззаботности усыпленного ума, и произошло раздражение плоти, то как оно возбудилось без всякого ощущения удовольствия, так чтобы и успокоилось без всякой плотской нечистоты (то есть истечения). Это, о конце целомудрия, сколько могли, изложили мы не голословно, а по научению опыта. Хотя это, думаю, ленивыми и нерадивыми, может быть, будет сочтено невозможным, однако ж я уверен, что ревностными и духовными мужами согласно будет признано и одобрено. Ибо столько различия между людьми, сколько разнятся между собою цели, к которым стремятся души их, или сколько отстоит Небо от ада, или Христос от Велиара, по изречению Господа Спасителя: «кто Мне служит, Мне да последствует; и идеже есмъ Аз, ту и слуга Мой будет» (Ин.12:26); и еще: «идеже бо есть сокровище ваше, ту будет и сердце ваше» (Мф.6:21)».

Преп. Иоанн Кассиан Римлянин «Семь собеседований отцов, живших в Египетской пустыне Фиваиде»

Написать комментарий