ВЗЯТИЕ КАРРЕРЫ
Афганская эпопея спецназа ГРУ (начало). В этот раз на высоту батальон поднялся всего за три часа. Но радость Бокова омрачил доклад Кистеня.
– «Кобра», прошу замедлить темп движения. Царев спектакль разыгрывает. Начал падать, жалуется на болезнь, а врач ничего не находит.
В душе шевельнулось сочувствие. «Солдат устал, может, оставить? Но оставишь одного, и найдутся еще с десяток идущих на пределе сил. Один трусливый солдат может разложить весь батальон. На войне ничего нет опаснее жалости к трусам. Тогда начнешь жалеть и себя, идти на компромисс с собственной совестью, прощать себе слабости и будешь за это нещадно бит. Из-за одного человека может сорваться вся операция! Не смей оставлять!»
– «Москва», если Цареву жарко, тяжело нести рюкзак, сними с него все и пусть топает с одним штык-ножом. Может, так ему легче будет воевать? – Кистень молчал, и Григорий строго спросил: – «Москва», ты меня понял?
– Понял, «Кобра», – и, обращаясь к Демидову, сказал: – Товарищ сержант, комбат приказал облегчить Царева, и пусть топает в разведдозоре с одним штык-ножом.
– Жаль пацана, – сказал Николай. – Погибнет ни за понюшку табаку.
– Давай, выполняй без разговоров.
Царев был ни жив, ни мертв. И не от болезни, а от страха. Хруст сломанной ветки, сонный вскрик потревоженной птицы, даже шепот товарищей приводили его в смятение. На подступах к вершине повалился на тропу. «Они мне ничего не сделают, – шептали трясущиеся губы. – Ну, ударят. Стерплю!»
Демидов склонился над ним, спросил:
– Жив, Шурик?
– Да, Коля.
– Тогда раздевайся. Будем тебя к горам приучать налегке, коль с автоматом тяжело топать!
– Коля, может, не надо?
– Надо, Шурик, надо. Быстро раздевайся. Тебя батальон ждет.
Демидов распределил его имущество между солдатами отделения, и вскоре белая фигура Царева в синих сатиновых трусах замаячила рядом с разведдозором. Идти без оружия было еще страшнее, и он попросил Демидова:
– Коля, разреши одеться. Я все понесу сам.
– Вот так-то оно лучше. А то все дуриком прикидываешься.
+ + +
– «Кобра», на вершине маячит часовой! – доложил Кистень.
«Что за чертовщина? – расстроился Боков. – Здесь же не должно быть никаких постов! Может, куст?»
– «Москва», подойди поближе, присмотрись, разведай, – приказал он.
Но только дозор начал движение, с высоты открыли безпорядочную стрельбу.
– «Москва», атакуй! – Боков машинально посмотрел на часы и зафиксировал время: 21:00.
Спецназовцы быстро охватили душманский пост с флангов, забросали его гранатами. Мятежники скрылись, оставив на высоте безоткатное орудие и кучу выстрелов к нему.
Ночь наполнилась тревожным мерцанием вспышек, грохотом близких разрывов. В нос ударил кислый запах тротила. Григорий не мог удержаться, чтобы не открыть ответный огонь. Знал по прошлому разу – высота пристреляна. Тогда один разрыв мины в кроне дерева унес несколько жизней. И все же не устоял перед соблазном, когда в ночной темени так ярко сверкают вспышки выстрелов орудий. Днем их отыскать очень трудно. Встал к безоткатке и стрелял, не жалея снарядов.
В три часа ночи Пылевец доложил:
– «Кобра», дальше пути нет! Тропа упирается в стену.
Григорий посмотрел в ту сторону. Котловина, как вулкан, извергала огонь, разбрасывая по черному небу красные угли трассеров. Скрещивающиеся шпаги осветительных ракет выхватывали из темноты обрывы склона. Лезть на них без специального снаряжения безсмысленно. Он вышел на связь с Бабушкиным, доложил:
– Занять высоту без горного снаряжения не могу. Предлагаю закрепиться на хребте, день продержаться, а в следующую ночь выйти к границе.
– «Кобра», предложение твое хреновое! – зло бросил Бабушкин. – Высоту нужно занять этой ночью.
Комбриг заметно нервничал: Боков на свое направление выйти не может, от первого батальона вообще никаких вестей нет. Где бродит – неизвестно. Он уже готов был смириться с мыслью, что операция провалилась. Но вдруг в эфире появился голос Абзалимова. С ребячьим восторгом тот доложил:
– «Миндаль», Каррера наша! Духи все бросили и разбежались. Пока они воевали с «Коброй», мы налетели с тыла. Почти без боя захватили высоты 2162, 2180. они телефонизированы. Кабель тянется в Пакистан.
– Молодец, «Резкий»! – обрадовался Бабушкин и тут же скомандовал: – «Кобра», выход на высоту отставить! Закрепись на хребте и прикрой работу «Резкого» на Каррере.
Начало светать. Боков наблюдал за тем, что происходило внизу. Разведчики, упоенные легкой победой, разбрелись по укрепрайону, собирали оружие, другие трофеи. В душе он завидовал Абзалимову, но знал и норов кунарских духов – они обид не прощают. Предупредил Абзалимова:
– «Резкий», брось ты железки собирать, займи оборону. С рассветом духи вернутся.
– «Кобра», ты кого учишь? – ответил Абзалимов с вызовом. – На горку влезть не можешь, а меня наставляешь. Как-нибудь сам разберусь.
Рано начал праздновать победу Абзалимов. Зря позавидовал ему Григорий. В предрассветной мгле из Пакистана в Карреру уже мчали колонны армейских грузовиков. На вертолетах «Пума» летел спасать положение сам Гульбедин Хекматьяр с отборным отрядом моджахедов. На господствующих высотах 2270 и 2060 засели снайперы и метким огнем загоняли разведчиков в блиндажи.
Мятежники в бронежилетах, касках, с автоматами и пулеметами наперевес пошли в атаку. Было их значительно больше, чем спецназовцев.
– «Кобра», нам конец! – раздался в эфире голос Абзалимова, полный мольбы и отчаяния. – По крыше блиндажа ходят духи, закидывают гранатами.
В подтверждение сказанного в наушниках треснул разрыв.
– Держись! Сейчас что-нибудь придумаем, – ответил Боков.
Он всматривался в очертания дувалов, но почти возле каждого шел бой. В каком из них спрятался Абзалимов, определить было трудно. Выбрал наиболее приметный блиндаж, предупредил:
– «Резкий», даю один дымовой снаряд. Смотри внимательно, сейчас будет разрыв. Ориентируй от него.
Артиллеристы быстро выполнили команду, и рядом с блиндажом вспухло молочно-белое облако.
– «Кобра», стреляешь по мне!
– Хорошо, «Резкий», прячься поглубже, сейчас накрою осколочными. После артобстрела выводи людей на меня.
Как просто сказать «выводи» и как трудно это сделать днем под прицельным огнем, который все нарастал. Вертолеты огневой поддержки и штурмовики утюжили высоты вдоль границы. Дувалы, деревья, трава – все горело, наполняя котловину дымом пожарищ. По ту сторону замелькали хищные силуэты пакистанских «Фантомов» (продолжение следует).
Николай Кикешев «Встань и иди. Афганская эпопея спецназа ГРУ».
