Жизнь угасла, подобная чуду...
Памяти наставника и друга - схиигумена Гавриила (Виноградова) из Оптиной Пустыни
Из архива:
«Я смотрю на фотокарточку…» По размашистым ступенькам спускается батюшка – из Предтеченского храма Оптинского скита. Прозрачные круглые очёчки, золотой наградной крест на священнической ряске, за плечами крылья монашеской мантии. Как всё это было недавно! Но вот уже где-то три года – и нет его, нет. В мае 2008 года исполнилось бы нашему батюшке пятьдесят лет.
* * *
…Молодой питерский офицер Сережа Виноградов, совсем краткосрочно – послушник Сергий в Псково-Печерской Лавре, потом – уже инок Мина в благословенной Оптиной и здесь же – монашеский постриг с именем Павел (в честь первоверховного апостола Павла).
А еще далее – священство. Вот тогда-то и встретилась я впервые с иеромонахом Павлом (Виноградовым) – в монастырской библиотеке Оптиной Пустыни, где пятнадцать лет назад трудилась над своей первой книжкой по оптинской тематике: готовились к изданию письма одного из великих Оптинских старцев о. Анатолия (Зерцалова). Батюшка Павел был назначен хранителем книжных фондов библиотеки.
Знакомство было по-монашески немногословно: «Ты кто?» – «Журналист из Питера». – «Э-э, землячка! А как сюда попала?» – «Привез отец наместник…» (Собеседник глянул поверх очков – видно, откровенная похвальба моя его озадачила: сидит за пишущей машинкой какая-то тётка, «привезли» ее, видите ли!)
Помимо трудов по основному издательскому послушанию, поручен был и уход за библиотекой – с полок и столов пыль долой, полы мыть на всех трех этажах библиотечной старинной башни. В краткие свободные минуты батюшка благословил обращаться к нему с «духовными вопросами». Но их тогда у меня просто не было! Свалилась я в эту обитель из пестротного многошумного мира, в православной журналистике делала только-только первые шаги. Удивительно, что о. Павел не навязывал своих советов, как поскорее порвать с этим самым «миром», в тишайшем внимании выслушивал мои неофитские восторги по поводу успешных газетных публикаций, но иногда все-таки, задавливая смешок, скажет: «Ну, ты эта-а – не парься! К газеткам страсть пройдет, будешь с отцами книжки делать, да и образовывать себя христианским чтением посерьезнее надо…»
Радость от пребывания рядом с ним была так беспричинна и легка, что хотелось выплеснуть ее и чем-то своим порадовать батюшку Павла. Послушник Андрей Рыпин дал тележку – навозили с сестрицей Людмилой земли, возле библиотеки клумбочки выросли. Из прижиздринского леса принесли фиалки, кустики земляники, какие-то крошечные деревца. Чудеса дивные! Всё принялось, заблагоухало, земляника со временем почему-то превратилась в… клубнику – и первые ягоды, конечно же, батюшке Павлу. Дальше-больше: кабачки плодоносят (всё на этих же клумбах), ветвящиеся огурцы взбираются на березки-подростки и там повисают тугим хрустящим овощем. Отец Павел стоит на крылечке: «Зоя, у нас тут, как на Афоне… Нет, эта-а – у нас лучше!» Сравнил, – конечно же, лучше, на Афонскую Святую Гору тётечкам вход заборонен, а в «Оптине» к ним такая милость явлена – трудятся, от самонадеянности своей утихают, спасаются.
Памяти наставника и друга…
В память о святой угасшей жизни –
Чадо, не болезнуй и не кисни,
Даже если и придется туго.
Он твои опять подъемлет скорби –
Понесёт их тягостное бремя…
Всё, что удалил когда-то с корнем,
Зарубцует и залечит время.
* * *
Иеромонах Павел (Виноградов) никогда не был моим духовником – в том всеобъемлющем значении, которое придается духовному руководству в среде верующих. Но на протяжении всех двенадцати лет общения с ним я пребывала в орбите такой надежной защищенности, что плавание по волнам житейского моря не страшило и не утомляло. Он был и маяком и гаванью одновременно. На свет его негасимых огней (дружелюбия, пастырской доступности и жертвенности) неслись наши утлые лодчонки, накренившиеся под грузом греховной «контрабанды», и на пристани его самозабвенного служения ближним разгружались мы от этого балласта. Совсем не обязательно было пребывать в чине его присных духовных чад, чтобы возмечтать о его внимании и помощи: если проблемы давили и бесповоротно уводили в тупик, к батюшке Павлу мог обратиться любой – что называется «с улицы» и получить свою щедрую порцию духовного рассуждения и молитвенной поддержки. Эта душа блаженная вмещала всех, любовь отца к людям была заботливо строгой, но без мелочной придирчивости. Он не навязывал послушания лично себе, но всем своим любочестным образом жизни убеждал, как сладостна любовь, как благотворна покорность Богу.
* * *
Золотые дни той памятной Оптиной конца ХХ века! Иеромонах Павел (Виноградов), – который вот-вот уже станет игуменом, – по благословению владыки Амвросия, архиепископа Ивановского, создает Свято-Езерскую женскую обитель в Мугрееве, где и становится ее духовником. Начинается мугреевское кочевье – сестры-послушницы, первые постриженицы-монашки едут и едут в Оптину увидеть, услышать отца своего духовного. Молитвенная забота и помощь о. Павла была несравнима ни с чем, сколько лихих человеческих судеб выпрямил он и привил к плодоносному древу этой юной обители. Где та светлоокая умница-разумница, бывшая оптинская паломница Марина? В игумениях! Это под ее настоятельским началом процветает нынешнее Мугреево. Где звонкоголосая Даша из воспитательниц приоптинского гимназического летнего лагеря? В помощницах у своей настоятельницы! А куда девалась из наших козельских Нижних Прысков молоденькая учительница Светлана? Всё в той же Свято-Езерской пустыни, и уже в благочинных! Любимое детище недолгой жизни о. Павла возмужало, окрепло и вошло в духовную силу – это один из лучших женских монастырей России.
* * *
…Два-три последних года это уже страстотерпческое житие достоблаженного отца нашего оптинского, ставшего в схимническом постриге схиигуменом Гавриилом. Разрушались легкие под натиском давнего недуга, больная кровь наполнялась смертоносным ядом. А он всё принимал и принимал народ в своей московской больнице. И на пороге исхода думал о каждом из нас: проигрывал разные варианты той или иной человеческой доли, звонил, наставлял, передавал утешительные записочки. «Отцветают козельские вишни… Жизнь угасла, подобная чуду…. Я тебя никогда не увижу, я тебя никогда не забуду!..»
* * *
Схиигумен Гавриил (Виноградов) отошел ко Господу 4 августа 2005 года и был погребен на оптинском братском кладбище. А в 2008 году ему исполняется пятьдесят лет – как молоды мы были! Белые лилии под сосновым крестом на могилке, осиротевшие чада, друзья и сродники… А еще – воспоминания, воспоминания… О дивном батюшке – в память вечную будет праведник!
Чтобы снова душа расцвела по весне,
Чтоб опять захотелось ей выжить,
Мне б увидеть тебя – ну, хотя бы во сне
И из прошлого – только б услышать!
Я бегу через оптинский дымчатый лес,
Сквозь его сухостой продираясь,
А навстречу – с высот твоих синих небес
Ты идешь из обителей рая.
Зоя Афанасьева. Козельск–Оптина Пустынь
