Не божись понапрасну
Троицкие листки. Был
один ученый муж, который всю жизнь свою изучал светила небесные; чем больше он
занимался своею наукой, тем больше удивлялся дивной премудрости Божией, —
небеса поведали ему славу Божию, и он, пораженный величием и всемогуществом
Творца вселенной, никогда не позволял себе произносить священнейшее слово Бог
иначе, как стоя и непременно с открытою головою. Вот, братие, пример, достойный
самого усердного подражания! Вот как свято надобно чтить святейшее Имя Божие!
Не приемли, не произноси Имени Господа Бога Твоего всуе (Исх:
20; 7) — это третья заповедь Божия. Свято и страшно имя Его (Пс. ПО; 9); не
очистит Господь приемлющаго Имя Его всуе (Исх. 20; 7). Не клянитеся Именем Моим
в неправде, и да не оскверните Имене Святаго Бога вашего (Лев. 19; 12). Это
говорит Сам Господь Бог. И прииду к вам с судом, и буду свидетель скор... на
клянущихся Именем Моим во лжу (Мал. 3; 5) — вот угроза Его на всех нарушителей
Его святой заповеди!
Слово Божие — чистое зеркало: посмотрим же, друзья мои, в это
зеркало на самих себя. Помним ли мы сии страшные заветы Божии? Почитаем ли
святое и страшное Имя Божие, как заповедано? Ведь больно подумать, не то, что
уж говорить, возлюбленные! Зовем мы себя православными христианами, хорошо
знаем, что нет на земле правее и спасительнее святой веры нашей православной; а
на деле... не стыдно ли нам, что какие-нибудь евреи, которые и в Господа Иисуса
Христа вовсе не веруют, — однако же исполняют третью заповедь Божию так, что и
нам не грешно бы поучиться у них!.. Когда еврею нужно бывает в обычном
разговоре произнести страшное Имя Господа (по-еврейски — Иегова), то он не
произносит его, и вместо того, чтобы сказать например: "Иегова заповедал,
Бог повелел", еврей говорит: "Он заповедал; Он повелел." Во
времена ветхозаветные у евреев Имя Божие почиталось столь священным, что его
писали на дощечках, и никому не позволялось носить эти буквы, кроме одного
первосвященника. А у нас грешных... Поди ты по улице, по торговой площади,
зайди ты в любой дом, загляни в лавки торговых людей, даже в корчемницы: где ты
не услышишь страшного Имени Божия, всуе призываемого? — "Ей Богу! Клянусь
Богом! Накажи меня Бог! Вот тебе Христос!" — и тому подобная божба
слышится не только в обычных разговорах простых русских людей, но — и сказать
страшно! — даже в шутках, в празднословии, в беседах непристойных! Иной лжет,
заведомо лжет, пустяки говорит, чтоб только собеседников потешить, а сам чуть
не к каждому слову приплетает: "Ей Богу, видит Бог!" и подобное. И
его охотно слушают, будто так и следует быть; и никто не остановит безумца,
никому и дела нет до того, что все они, его слушатели, делаются участниками в
страшном грехе напрасной клятвы Именем Божиим! А говорить ли о наших торговых
людях?.. Иной тысячу раз готов поклясться, лишь бы только с рук сбыть свой
залежалый товар, лишь бы обмануть покупателя... Что ему за дело до того, что он
не только обманывает ближнего, но — боюсь, братие и говорить — Самого Господа
Бога зовет он в поручители обмана своего, — Его, Судию Праведного, хочет
сделать участником неправды своей!.. Что же думать о тех несчастных, которые не
только сами клянутся, но и других заставляют делать то же, и другим говорят:
"А ну-ка, побожись!" — И слушают все это дети малые, и нравится им
это слово страшное, и перенимают они его у больших, и вот, еще не умея отличить
своей правой руки от левой, среди игр и забав, и они уже божатся, и их детские
уста шутят — конечно, без сознания — страшным Именем Божиим! — Сего Имени
боятся и трепещут все Силы небесные, его со страхом произносят Херувимы и
Серафимы, когда славословят и воспевают Господа, а ты осмеливаешься дерзновенно
призывать сие Имя даже в шутках и праздных беседах твоих, — даже тогда, когда
обманываешь ближнего? "Или не боишься, — скажу словами преподобного Ефрема
Сирина, — что огненный серп, виденный Пророком Захариею (Зах. 5; 4), вселится в
доме твоем, и потребит тебя и весь дом твой за то, что на Бога Вседержителя ты
отверзаешь уста свои? Или ты думаешь, что останешься ненаказанным? — Перестань,
человек, чтобы это самое слово, которым пренебрегаешь ты, не сделалось пламенем
в устах твоих и не сожгло языка твоего! Ты и в мысли не держишь, что внезапно
может развернуться под тобою земля и поглотить тебя? Не обманывайся, человек:
невозможно избегнуть из рук Создавшего нас!" (Ефрем Сирин, ч. 2. поуч.
43). "Страшное дело; — говорит святой Иоанн Златоуст, — слуга не смеет
назвать господина своего по имени без нужды и как случилось, а мы Имя Господа
Ангелов произносим с такою небрежностью! Христос так щадит нас, что запрещает
нам клясться даже собственною головою, а мы до того не щадим славы Господа, что
всюду влечем Его! Ты червь, земля, пепел и дым, влечешь к поручительству
Владыку своего и принуждаешь Его быть поручителем! Какая дерзость!... Какого же
не достоин ты наказания? Но можно ли, скажешь, совсем не клясться? Что ты
говоришь, возлюбленный? Бог говорит: «не клянитеся всяко», — и ты смеешь
спрашивать: можно ли соблюсти сию заповедь? Невозможно не соблюсти ее! Не
говори мне, что тебе не поверят без клятвы: если бы ты никогда не лгал, то лишь
только сделал бы ты знак, и тебе поверили бы больше, нежели тем, которые
произносят тысячи клятв. Пусть все знают, что ты скорее согласишься все
потерять, чем преступить закон Божий, и тогда не станут принуждать тебя. Но ты
говоришь: я привык божиться, язык сам повторяет слова клятвенные... На это я
тебе вот что скажу: один ученый имел глупую привычку, идучи, беспрестанно
подергивать правым плечом; ему заметили это, и он стал класть на оба плеча
острые ножи, и страхом раны отучил этот член от неуместного движения. Сделай то
и ты с языком; вместо ножа наложи на него страх наказания Божия, проси других,
чтобы следили за твоими речами и вразумляли тебя, и Бог даст — ты бросишь худую
привычку свою; и будешь бояться клятвы, как боишься ты яда". (Златоуст в
беседах на Деян. 2, 8, 10, 11, 12; на Мф. 17; на низв. ст. 4, 5, 6, 7, 8, 9,
10, 11, 13, 14). Так поучает святой Иоанн Златоуст. — Но если так, скажешь ты,
то как же гражданские законы предписывают клятву в присяге? — Присяга, друг
мой, совсем, другое дело. Бывают случаи, когда нет возможности удостовериться в
истине иначе, как посредством клятвы, а без сего удостоверения может произойти
большой вред для государства и общества. В таких важных и необходимых случаях,
— и то не по своему произволу, а по требованию законной власти, — и слово Божие
не запрещает с должным благоговением употреблять клятву и присягу. Апостол Иоанн
Богослов говорит, что один Ангел, которого он видел в откровении, «поднял руку
свою к небу и клялся Живущим во веки веков» (Апок. 10; 6), то есть Самим Богом.
Если бы всякая клятва была запрещена Богом, святый вестник воли Божией не стал
бы клясться Именем Божиим. Апостол Павел во втором послании к Коринфянам
выражается так: «Бога призываю во свидетеля на душу мою» (2; 23). Апостол,
конечно, знал заповедь Спасителя «не клятися всяко»: но он вот не избегал
клятвы Именем Божиим, значит, заповедь Спасителя он относил к обычным житейским
разговорам, а не к таким важным случаям, когда необходимость требует утвердить
истину клятвою. И действительно, в другом своем послании Апостол не осуждает
клятвы, когда говорит: «люди клянутся высшим, и клятва во удостоверение
оканчивает всякий спор их. Посему и Сам Бог, желая преимущественнее показать
наследникам обетования непреложность Своей воли, употребил в посредство клятву»
(Евр. 6; 16-17), «и как не мог никем клясться, клялся Самим Собою» (13). «Мною
клянусь», говорит Господь (Быт. 22; 16). А в книге Второзакония есть даже
прямая заповедь о клятве: «Господа Бога твоего бойся и именем Его клянись» (6;
13). Ясно, что клятва — дело святое, дело великое, но потому-то и должно
употреблять ее с великим благоговением, и притом только тогда, когда сего
потребует законная власть. А наша обычная божба есть тяжкий грех: «не очистит
Господь приемлющего Имя Его всуе» (Исх. 20; 7). «Муж кляныйся исполнится
беззакония, и не отступит от дому его язва» (Сир. 23; 11)!