Что такое вера?
Свят. Димитрий Ростовский. Не о том вопрошаю, в кого или как веровать; очевидно, что все
христиане веруют во единого Бога в Троице; вопрошаю о самом только слове вера,
какой его смысл и почему именно вера называется верой? Апостол Павел отвечает
на это так: «Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом»
(Евр. 11; 1). Эти слова апостольские преподобный Иоанн Дамаскин читает так:
"Вера есть то, на что мы надеемся, и уверенность в вещах невидимых".
А святитель Иоанн Златоуст говорит так: "Вера есть взгляд на
неизвестное". Итак, по толкованию великих учителей вселенских, веровать
можно только в то, чего не видишь; потому вера и называется верой, что верит в
то, чего не видит. Объясним это подробнее. Вера есть то, чего очи твои плотские
не видят, и руки не осязают, но сердце твое и ум твой несомненно утверждают,
что это должно быть именно так, а не иначе. Например, не видим мы Бога, потому
что «Бога никтоже виде нигдеже», как говорит евангелист Иоанн Богослов (Ин. 1;
18); но несомненно веруем, что Бог есть, — это и есть вера. Не видим троических
Лиц во Едином Божестве и не постигаем того, каким образом Троица пребывает в
Единице, и Единица в Троице, но несомненно веруем тому, что Единый Бог есть
Троица Пресвятая, — это и есть вера. Не видели мы и умом нашим не можем
постигнуть, каким образом Бог Слово сделался плотью в утробе Девы и как родился
безсеменно, сохранив Пречистую Свою Матерь Девой пред рождением, во время
самого рождения, и после рождения, но веруем несомненно, что это было так, —
это и есть вера. Не видели мы и не видим плотскими своими очами двух отдельных
естеств — Божеского и человеческого — в одном нераздельном Лице Христовом; но
несомненно веруем, что это так, — это и есть вера. Не видим Спасителя нашего на
небе с прославленной плотью, сидящим на Божественном престоле, в неприступной
славе, и соцарствующим Отцу Своему и Духу Святому, а несомненно этому веруем, —
это и есть вера. Не видим очами Бога нашего, везде сущего и всегда
присутствующего с нами, но верим этому, — это и есть вера. Не видим Духа
Святого, сходящего во Святом Крещении и в прочих Таинствах церковных, а веруем,
что Дух Святой сходит и совершает все Таинства Церкви, — это и есть вера. В
пречистых Христовых Таинах, под видом хлеба и вина, мы не видим истинного
человеческого тела и крови Христовой, однако же веруем, что это есть истинное
Тело и истинная Кровь Христова, только прикрытые видом и вкусом хлеба и вина, —
это и есть вера. Прибавим к этому еще следующее: не видим мы плотскими очами
нашими Пресвятой Владычицы нашей Богородицы, соцарствующей на небе Сыну Своему
и Богу и ходатайствующей о нас, грешных рабах Своих; однако же веруем, что Она
соцарствует Христу и о нас ходатайствует, — это и есть вера. Не видим святых
угодников Божиих, которые в торжествующей на небе Церкви предстоят престолу
Божию и молятся о нас Богу, но веруем тому, что они предстоят и молятся, — это
и есть вера. Никто из нас не видит святого Ангела хранителя своего, но тем не
менее мы веруем, что при каждом из нас находится данный от крещения Ангел
хранитель, — это и есть вера. Не видим мы венцов славы небесной, приготовленных
для тех, которые любят Бога, не видим и адских мучений, приготовленных для
нераскаянных грешников, однако же веруем тому, что каждому будет воздаяние по
делам его: для добрых доброе, для злых злое, — это и есть вера. Не видим мы,
как мертвые восстают (воскресают) из гробов, но веруем и ожидаем, что будет
воскресение мертвых в последний день, — это и есть вера. Кратко можно сказать,
что вера есть то, чего мы не видим, но во что веруем несомненно. Одним словом,
«вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом» (Евр. 11; 1).
Напротив, все, что очи наши видят, и руки осязают, не есть
вера, а только — вещество видимое и осязаемое, как говорит о том и апостол
Павел: «Надежда же, когда видит, не есть надежда; ибо если кто видит, то чего
ему и надеяться?» (Рим. 8; 24). А то, что все видимое и осязаемое не есть вера,
но только вещество, ясно из следующих слов апостола: «Теперь мы видим как бы сквозь
тусклое стекло, гадателъно, тогда же лицем к лицу; теперь знаю я отчасти, а
тогда познаю, подобно как я познан. А теперь пребывают сии три: вера, надежда,
любовь; но любовь из них больше» (1 Кор. 13; 12-13). Обратим внимание на слова
апостола о том, что любовь больше веры и надежды. Почему же больше? Потому что
любы, по слову того же апостола, «николиже отпадает» (1 Кор. 13; 8). Слышите?
Любовь никогда не перестает любить. А вера и надежда прекратятся ли
когда-нибудь? Конечно, прекратятся. Вера и надежда пребывают в нас только до
времени, до тех только пор, пока мы находимся на земле, пока не видим Бога
лицом к лицу и не видим, и не получили тех благ, которые уготованы на небе для
любящих Бога, и которых «око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не
взыдоша» (1 Кор. 2; 9). Веруем ли мы, например, что в будущей жизни увидим
Бога, — веруем до тех только пор, пока действительно увидим Его. Надеемся ли
получить блага небесные, — до тех пор надеемся, пока действительно их получим.
Поэтому вера и надежда существуют только до времени, до тех только пор, пока мы
увидим своими глазами то, во что веровали, и пока получим то, что надеялись
получить; любовь же во веки, «николиже отпадает». Когда сподобимся мы быть в
Царстве Небесном (если кого Бог сподобит) и увидим там Бога, — тогда престанет
вера, так как уже лицем к лицу увидим Того, в Кого веровали. Прекратится тогда
и надежда, потому что мы будем уже иметь то, что ранее только надеялись
получить. Но любовь никогда не прекратится, потому что там, на небе, вечно
будем мы любить Бога, святых Его и друг друга. Святитель Иоанн Златоуст говорит
об этом так: "Вера и надежда престают, когда получены будут нами те блага,
в которые мы веровали и на которые надеялись. Поэтому апостол Павел и говорит:
«Надежда же, когда видит, не есть надежда; ибо если кто видит, то чего ему и
надеяться? И еще: Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в
невидимом» (Рим. 8; 24 и Евр. 11; 1). Когда осуществится то, во что мы веруем и
на что надеемся, тогда наиболее будет царствовать любовь и сделается более
сильной, чем теперь" (см. Беседы свт. Иоанна Златоуста на Первое послание
к Коринфянам, беседа 34). Вот и святитель Иоанн Златоуст ясно говорит, что вера
и надежда в будущей жизни, в Царстве Небесном, престанут; одна только любовь
останется вечной и непрестающей. Почему же вера и надежда престанут? Потому что
то, во что мы веруем теперь, увидим там, на небе, своими очами; и то, на что мы
теперь только надеемся, получим там в свои руки. Из приведенных ранее слов
апостольских и из толкований святителя Иоанна Златоуста очевидно, что только то
есть вера, чего мы очами не видим, но во что веруем сердцем своим. Вера есть
уверенность в невидимом. Напротив, все, что мы видим глазами и осязаем руками,
не есть уже вера, но только вещество одно, видимое и осязаемое. Так ли понимают
веру наши глаголемые старообрядцы? Старая икона — вот их вера; осьмиконечный
крест — вот их вера; семь просфор при литургии — вот их вера; старые книги —
вот их вера; двуперстие — вот их вера... Жалкие слепцы! Разве старая икона —
Бог? Разве число концов у креста — Бог? Разве число просфор — Бог? Или старые
книги — Бог? Или сложение перстов — Бог? Свята икона честная, но она не Бог.
Свят крест Христов, но и это не Бог. Святы просфоры, запечатленные печатью креста,
но и они не боги. Досточтимо и сложение перстов для крестного знамения, но и
это не Бог. Все это вещество, видимое, осязаемое, а не Бог. А если так, то они
и не составляют веры. Все это только церковные предания, которые мы должны
свято чтить и хранить, но не самая вера. А у наших мнимых староверов — сколько
старых икон, сколько осьмиконечных крестов, сколько просфор, старых книг и
подобных видимых вещей— столько и вер... Они уже не в Боге невидимом веру свою
и надежду своего спасения полагают, а в вещах видимых. Поэтому им и Символ веры
надлежало бы читать не по-нашему, православному: "Верую во единаго
Бога..." а так: верую в ветхие иконы, в осьмиконечный крест, в седмерицу
просфор, в старые книги и прочее.. Это ли вера?
