Нельзя приравнивать христианство и муххамеданство
В 1881 году отец Александр овдовел и, оставшись с двумя малолетними
дочерьми, он принял решение, пристроив дочерей, принять монашество, но
явившийся ему во сне отец Иоанн Кронштадтский посоветовал взять в дом
девочку-сироту и продолжать служить в том же селе. Священник так и сделал, и
впоследствии она стала большой ему помощницей.
«В 1881 году... более двухсот душ отпало... в мусульманство, – писал отец
Александр. – Я немного пал... духом и хотел уйти в другой приход; но
предварительно пошел в церковь, помолился и о намерении писать прошение
после Литургии забыл… Я продолжал служить и работать, насколько мог... Слава
Богу, в 1883 году мои отступники все возвратились в Православие, и я еще более
ожил духом. Однако же меня стала чаще беспокоить мысль, почему это школа
производит малое влияние на инородцев, которые продолжают стремиться в
мусульманство. Я начал заглядывать повнимательнее в учебники и пособия.
Оказывается, учебники по Закону Божию составлены пусто и темно, а еще хуже
пособия... Меня это поразило. Я написал об этом доклад... что таковое
содержание книжек составляет сеяние не пшеницы, а плевел…»
«В 1887 году я
убедился, что миссионерские курсы при академии приносят больше вреда, чем
пользы, ибо там, не преподавая необходимых сведений о христианстве, весьма
подробно выясняли учение Мухаммеда, без сопоставления его с христианским –
а от сего крещеные инородцы-курсисты отатаривались. Я, как миссионер
архиепископа, написал ему о том доклад, который сдан был владыкою на
рассмотрение Совета академии и для составления новой программы для курсов,
о чем я просил владыку...»
В 1900 году отец Александр был назначен служить в Троицкий собор в
городе Мамадыш, где в 1905 году в связи с революционными волнениями у него
начались неприятности, – мамадышская интеллигенция стала упрекать его в
устарелости и отсталости его взглядов, найдя поддержку в своих суждениях и
среди местного духовенства; в результате создалась невозможная для отца
Александра обстановка в городе, и он попросил архиерея перевести его на старое
место, но архиепископ Казанский Димитрий (Самбикин) предложил ему вместо
этого поступить без вступительных экзаменов, как человеку пенсионного
возраста, в Казанскую Духовную академию, куда отец Александр и был принят в
1906 году.
Он имел право прослушивать все лекции, пользоваться академической
библиотекой, но, как не сдававший вступительных экзаменов, не имел права
писать семестровые работы, сдавать экзамены и переходить с курса на курс.
Однако, выслушав весь курс преподаваемых в академии предметов, он мог
получить удостоверение, что в течение четырех лет прослушал академический
курс по выбранному им отделению.
Отец Александр выбрал отделение
миссионерское. Он мечтал, прослушав курс академии, вооружиться новыми
знаниями и послужить еще Церкви Христовой на миссионерском поприще.
Оценив вполне за свою долгую жизнь важность знаний, он за четыре года
не пропустил ни одной лекции, первым приходил в аудиторию и последним
уходил из нее, а все свободное время проводил в библиотеке. Он был самым
усердным богомольцем и священнослужителем академического храма. Являя
собой образец исправности в исполнении своего послушания, он к тому же
призывал и своих однокурсников, которые по возрасту годились ему во внуки.
И когда, бывало, студенты не приготовят вовремя учебную работу, протоиерей
Александр мягко им замечал: «Эх, молодые люди... Вам погулять все хочется, вот
дело то и стало... а ведь жизнь не ждет... В жизни придется волей-неволей быть
аккуратными, вот и надо бы приучаться к этому в академии. Ведь потом, небось,
других учить этому будете».
Оканчивая академию, он стал размышлять, какое выбрать место служения.
Один из учившихся с ним студентов предложил ему поехать в Екатеринбургскую
епархию, откуда сам был родом, а кроме того, там проживало много мусульман,
а отец протоиерей был известен как опытный противомусульманский миссионер.
Отец Александр последовал его совету и в 1911 году был направлен служить
в Успенский храм Каслинского завода Екатеринбургской епархии. 22 декабря
1912 года он был назначен епархиальным миссионером.«В течение всей моей 44-летней службы, – писал отец Александр, – все
передвижения мои с места на место были под руководством Промысла Божия,
который... направлял службу мою на миссионерское служение инородцам. Даже
супружество мое состоялось не по моему выбору, а как будто по случайности,
приведшей меня в село Апазово. Даже и то обстоятельство, что, несмотря на мои
усердные труды в Духовной академии, мне не дали формально ученой степени,
послужило к тому, что я теперь служу "инородцам”... Да будет же святая воля
Господа Бога моего... до конца дней моих…».
Делясь с собратьями богатым опытом на поприще миссионерской
деятельности, отец Александр писал: «Наша довольно продолжительная,
пастырская и миссионерская деятельная практика дала нам возможность
убедиться в том, где и в чем скрывается условие успеха... Итак, любовь – любовь
не на словах, в виде учения Христова, но любовь – жизнь Христова в нас – крайне
необходима для успехов в пастырской и миссионерской деятельности. Только
жизнь любви в пастырях и пасомых может обновить приходскую жизнь и
"восстановить приход”, раздираемый самолюбием тех и других».
Через несколько лет после принятия в 1906 году закона о свободе совести,
все воочию смогли наблюдать его отрицательное влияние на нравственное
состояние общества. «Совесть человека есть зеркало жизни его, – писал отец
Александр, – догреховная она была совокупностью совершенств, отпечаток
образа и подобия Божия – а греховная она стала отпечатком нравственного
уродства сердца человеческого, "сознанием” своих самолюбивых, чувственных
страстей и пороков. "Свобода” таковой "совести” должна быть всемерно
ограничиваема и утесняема...
Всякая ли "совесть” должна в одинаковой степени пользоваться "свободою”
проявления своего внутреннего содержания и всякая ли религия может
пользоваться свободою воспитания своих исповедников? Нельзя же сравнить в
правах пользования "свободою” христианства, проповедующего любовь ко всем,
и мухаммеданства, проповедующего ненависть к врагам и убийство иноверцев.
Можно теперь понять и то, какая великая ошибка кроется в даровании "свободы”
вероисповеданий. Не свобода здесь нужна, а лишь веротерпимость».Но свобода для развития всякого рода греха расширялась, захватывая все
большие слои народа, и в конце концов завершилась разбоем.
В первый раз 70-летний старец был арестован в конце 1917 года за
распространение религиозно-нравственных книг на татарском языке. Только
после удостоверения татар, что в книгах нет ничего контрреволюционного, совет
рабочих депутатов освободил священника. Вторично протоиерей Александр был
арестован красногвардейцами 22 июня 1918 года и в ночь на 23 июня –
расстрелян. Палачи, не удовлетворившись расстрелом, нанесли ему несколько
столь сильных ударов, что лицо его обезобразилось до неузнаваемости, в боку
зияла страшная рана, одна нога была сломана и проколота ступня, «и в конце
концов [его], связанного по рукам, бросили в яму».
Тело пастыря-мученика было найдено после ухода из селения
красногвардейцев. 7 июля 1918 года в Успенском храме Каслинского завода
состоялось отпевание протоиерея Александра Миропольского и священников
Петра Беляева и Петра Смородинцева и 27-ми мирян. Пострадавшие от
безбожных властей священномученики были погребены около Успенского
храма.
«Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века.
Составленные игуменом Дамаскиным (Орловским). Июнь».
Тверь. 2008. С. 415-419