ВИДЕТЬ ВЫШЕ ЗВЕЗД
Переложение Екклезиаста свт. Григорий Неокесарийский
I. Так говорит Соломон, сын Давида царя и пророка, славнейший пред всеми людьми царь и мудрейший пророк, всей церкви Божией: как суетны и безполезны дела и стремления людей, [вообще] все человеческое. Ибо никто не может сказать, что какая-нибудь польза соединена с тем, что люди, ползающие по земле, и душой и телом спешат совершить, всецело подчинившись временному, даже не желая хотя сколько-нибудь посмотреть благородным оком души выше звезд.
И истрачивается человеческая жизнь день за днем, и круговращения времен года и годов, определенные течения солнца, когда они то приходят, то незаметно уходят. Это подобно прохождению бурных потоков, с великим шумом низвергающихся в неизмеримую бездну моря.
И то, что ради людей произошло от Бога, остается тем же, как например, то, что от земли рождаются, что в землю уходят, что земля остается тою же, что солнце, обойдя всю ее, снова возвращается к тому же пределу, таким же образом и ветры, и что реки в таком количестве изливаются в море и набегающие ветры не заставляют его преступить определенной ему меры, и сами не нарушают законов. И именно, так устроено то, что служит нам для этой жизни.
Но то, что изобретено людьми, как речи, так и дела, не имеет меры. И слов, конечно, большое изобилие, пользы же никакой от сбившейся с пути болтовни. Но природа людей ненасытна как в том, чтобы говорить, так и в том, чтобы слушать речи другого и к тому же еще стремиться видеть безрассудными глазами все, что встречается.
Что может произойти в последствии, что уже не было бы совершено или сделано со стороны людей? Что есть нового, что еще никогда не было бы известно по опыту, о чем достойно было бы и помнить? Я же думаю, что нет ничего, о чем можно было бы сказать что-нибудь свежее, или же, сравнивши, найти новое, совершенно неизвестное древним. Но подобно тому, как прошлое покрыто забвением, так и настоящее для тех, кто будет после, затемнится от времени.
И, проповедуя ныне это, я не поступаю опрометчиво, – нет, у меня, которому вверено царство Евреев в Иерусалиме, все достаточно продумано. Тщательно же исследовавши и мудро испытавши всю природу на земле, я познал, что она очень лукава, потому что человеку дано нести тяготу на земле, когда он то под тем, то под иным предлогом труда вращается в том, что не имеет никакой цены. Все же то, что находится долу, наполнено странным и скверным духом, так что его нельзя восстановить, но даже невозможно совершенно и мыслями обнять, сколь великое безрассудство овладело человеческими делами.
Я поразмыслил некогда с самим собою и подумал, что я мудрее всех бывших здесь прежде меня: я познал, что я разумею как притчи, так и природу вещей. Но, – думал я, – напрасно направлять [свою мысль] на это, и как за мудростью следует знание, так и знание сопровождают страдания.
II. Таким образом, помысливши, что это так обстоит, я решил обратиться к другому роду жизни, предаться наслаждению и испытать разнообразные удовольствия. Ныне же я понял, что все подобное – суета.
И я сдержал безрассудно несущийся смех, удовольствие же принудил к умеренности, сильно укоривши его. Размысливши же, что душа в состоянии удержать телесное естество, опьяненное и растекающееся подобно вину, и что воздержание порабощает себе похоть, я решил постигнуть, что некогда предназначено было для людей важного и поистине прекрасного, которое они должны совершить в этой жизни.
Ибо я испытал все прочее, что считается достойным удивления… я даже не мог бы исчислить, – настолько я превосходил ими царствовавших прежде меня в Иерусалиме. Отсюда [в результате] получилось, что мудрость у меня уменьшалась, возрастало же недоброе пожелание. Предоставивши свободу всякому обольщению глаз и необузданным порывам сердца, отовсюду вторгающимся, я отдался надеждам на удовольствия; и свою волю я привязал ко всяким жалким наслаждениям. Таким образом мои мысли дошли до такого несчастного состояния, что я думал, что это – прекрасно, а это мне надлежит совершить.
Наконец, отрезвившись и прозревши, я понял, что то, чем я был занят, жалко и вместе с тем очень пагубно, действие не доброго духа. Ибо ничто решительно, что бы ни избирали люди в настоящее время, по здравом рассуждении не представляется мне заслуживающим одобрения и усиленного домогательства.
Поэтому, мысленно сопоставивши блага мудрости и зло неразумия, я по справедливости с большим почтением отнесся бы к тому человеку, который [раньше] безрассудно увлекался бы, а потом, овладевши собою, возвратился бы на должный путь. Ибо расстояние между благоразумием и безрассудством большое, и различие между обоими так же велико, как между днем и ночью.
Посему тот, кто избрал добродетель, подобен тому, кто открыто и сверху смотрит на каждую вещь и путь свой совершает во время яснейшего света; кто же, напротив, погряз во зле и во всякого рода заблуждениях, [тот подобен] тому, кто блуждает как бы в безлунной ночи, будучи слепым по виду и тьмою лишенным деятельности.
…У мудрого и неразумного нет ничего общего ни по памяти у людей, ни по воздаянию от Бога. Дела же человеческие, когда кажется, что они еще только начинаются, уже всех их постигает конец. Мудрый же никогда не имеет одинакового конца с глупым. Поэтому я возненавидел и всю свою жизнь, истраченную на пустые дела, которую провел, сильно прилепившись к земным трудам. Ибо, чтобы сказать кратко, все достигнуто мною с большим трудом, будучи делом неразумного стремления; и другой кто-нибудь – мудрый ли, или глупый – унаследует суетные плоды моих трудов. Когда я дал себе в этом отчет и отверг, для меня выяснилось истинно благое, предназначенное человеку, именно познание мудрости и приобретение мужества.
Петроград, 1916. C.62-79
